Помимо грабежа и разбоя, Андрей начал торговать боеприпасами. Однажды во время одной из сделок в руках у «покупателя» взорвалась граната. Все, кто находились рядом, погибли или были ранены, только Андрей не получил ни одной царапины.

Через некоторое время Головко познакомился с человеком, еще более страшным, чем он сам. Тот начал спаивать Андрея, а затем, после очередной попойки, толкнул его на убийство. «Я убивал людей с такой яростью, словно они были виноваты во всех моих бедах», – говорил Андрей.

За свои преступления Головко был осужден на 20 лет лишения свободы. После оглашения приговора с дерзостью заявил, что «нет таких стен, которые могут меня удержать». И действительно, он задумал совершить вооруженный побег, подговорив нескольких осужденных. О побеге узнали, и Андрея осудили на год камерного заключения.

Тогда враг рода человеческого начал прельщать несчастного «выйти из тела», т. е. совершить самоубийство. Как говорил Андрей, «он внушал мне, что есть мир, в котором меня оценят, в котором я займу достойное для меня место. Но мне мешает моя телесная оболочка. Он рисовал в моей голове лживые, фантастические иллюзии, что я убью свое тело – и он сразу же меня перенесет туда». Будучи прельщенным, Андрей предпринял попытку покончить с собой – принял яд, который ему каким-то образом удалось раздобыть. Чудом его спасли из клинической смерти. Однако Андрей был очень зол на врачей, помешавших ему осуществить задуманное.

В 2005 году Головко тяжело заболел. У него был обнаружен сахарный диабет, а кроме того, на плече появилась злокачественная опухоль. «Боли не отпускали ни днем ни ночью. И от безвыходности я воззвал к Тебе, Отче, не ожидая, что после стольких лет бесчинств и стольких преступлений Ты ответишь мне, Господь мой и Создатель, Ты услышишь меня, Сердцеведец…»

Как свидетельствовал отец Игорь, духовно окормлявший узников колонии, у Андрея было глубокое искреннее раскаяние. Свою страшную болезнь он принял не только со смирением, но и с любовью. «Терпение болезни – это мой шанс, который дал мне Господь, чтобы я смог хоть что-то сделать для Царствия Небесного», – писал Андрей в своем дневнике.[7]

Опухоль на плече начала быстро расти. Боли были страшные. Из обезболивающих средств Андрею могли предложить только анальгин и темпалгин. С Божией помощью он терпел, находясь иногда на грани потери сознания. «Я чувствую, как раковая опухоль, которая находится в суставной сумочке левого плечевого сустава, выросла и разламывает сустав», – пишет он 11 августа 2009 года.

Вскоре Андрей не мог уже ходить, и даже сидеть ему было тяжело. На богослужения в храм колонии его носили на носилках. Но, несмотря на постоянные сильные боли, Андрей неопустительно исполнял утреннее и вечернее правила, а также совершал пятисотницу. «Как дыхание для моего тела, так молитва нужна для моего внутреннего человека», – писал он.

Чем мог, Андрей старался помочь своим товарищам по заключению, раздавал свои передачи. Передарив доставшиеся ему в день рождения «фирменные трусы» уходящему на волю некоему Казику, Андрей пишет: «Его благодарность – это мое сокровище, которое не ест ржа и не сворует вор. Прочитал пятисотницу вечером и потихоньку готовлю Казику одежду, в чем ему освобождаться. У него никого нет, и никто не думает о нем. А мне бы больше думать о своем внутреннем человеке».

Когда Андрей находился в палате тюремной больницы, ему пришлось претерпеть скорби еще и от находившихся там заключенных, исповедавших ислам.[8] Андрей писал: «Не стал обращать внимание на то, что мусульмане агрессивно настроены ко мне и к вере православной. Мне их, конечно, жаль, но я и благодарен им. Своим злым отношением ко мне они помогают мне попасть в рай. Спасибо, Спасе мой, что посылаешь это мне, грешному. Между собой они постоянно разговаривают обо мне, обзывают неверной собакой и говорят, что Аллах наказал меня страшными болезнями за то, что я стал христианином. Может, Господи, Отец мой Небесный, это во мне говорит гордыня и тщеславие, но на все их нападки в душе у меня только возникает радость и веселие. Я счастлив, что сподобился хоть в очень малой доле претерпевать то, что ранее претерпевали святые угодники Божии.