– Что верно, то верно.

Лили отпила ледяного напитка, постаралась взять себя в руки. Нужно быть вежливой, спокойной. Когда держишься невозмутимо, задают меньше вопросов.

– Вы живете неподалеку? – спросила она.

– И даже ближе, чем неподалеку. – Он улыбнулся и показал во двор. Голос у него был теплый, сочный, с певучими южными интонациями. – Видите вон там белый домик? За конюшней.

– Да, я обратила на него внимание. У вас голубые ставни, садик, а во дворике спит маленькая черная собака.

Лили еще накануне обратила внимание на этот дом, подумала, что он гораздо уютней и симпатичней, чем домина, в котором ее поселили.

– Это Стручок, – улыбнулся Адам. – Мой пес. Его так прозвали, потому что он обожает жареный горох. Жареный горох в стручках. Кстати, а я – Адам Вулфчайлд, брат Уиллы.

– Вот как?

Лили испуганно покосилась на протянутую ладонь, заставила себя ответить на рукопожатие.

В самом деле, этот человек похож на Уиллу – такое же скуластое лицо, такой же разрез глаз.

– Я и не знала, что у Уиллы есть брат… Значит, мы с вами…

– Нет. – Какая хрупкая у нее рука, подумал Адам. – У вас с Уиллой общий отец, а у меня с ней общая мать.

– Понятно…

Лили смутилась, внезапно поняв, что совсем не думает о человеке, которого сегодня похоронили.

– Вы были близки с… Ну, с ним, с вашим отчимом?

– Он ни с кем не был близок.

Эти слова были сказаны просто, безо всякой горечи.

– По-моему, вам здесь неудобно, – заметил Адам.

Он потому и подошел к этой женщине, что видел, как она дичится окружающих. Жмется к стенке, словно боится, что ее пихнут или обидят. И еще Адам обратил внимание на тщательно замазанный синяк.

– Я здесь никого не знаю…

Подранок, подумал Адам. Его всегда почему-то тянуло к подранкам. Милая, беззащитная, обиженная. В аккуратном черном костюме, в неброских туфлях. Высокая, почти одного с ним роста. Только слишком худенькая. Темные, с едва заметным рыжеватым отливом волосы красивыми волнами ниспадают на плечи – совсем как крылья ангела. Глаза закрыты темными очками. Интересно, какого они цвета? И вообще по глазам о человеке можно понять очень многое.

У девушки подбородок Джека, но рот совсем другой – мягкий, маленький, почти детский. Когда Лили попыталась улыбнуться, Адам заметил возле губ ямочки. Кожа нежная, белая, вот почему синяк на ней так заметен.

Одинокая и испуганная, подумал Адам. Не так-то просто будет разжалобить Уиллу, чтобы она отнеслась к своей сестре по-доброму.

– Мне тут нужно заглянуть на конюшню, – сказал он вслух.

– Да?

Лили сама удивилась тому, что его слова ее расстроили. Ведь она хотела побыть одна, ведь ей лучше, когда она одна.

– Что ж, не буду вас задерживать.

– А хотите, сходим вместе? Посмотрите на наших лошадей.

– На лошадей? Но…

Не трусь, сказала она себе. Он тебе ничего плохого не сделает.

– Да, с удовольствием. Если я не буду вам мешать.

– Ни в коем случае.

Адам знал, что руку предлагать ей не нужно – испугается, а потому просто повернулся и первым стал спускаться по лестнице.

Многие видели, как Адам и средняя дочь Джека уходят. Интересный факт, есть о чем посплетничать. В конце концов, девчонка – дочь Джека, хотя, конечно, яблоко от яблони упало далеко. Какая-то она тихая, безответная, не то что Уилла. Та умеет постоять за себя. Да и за словом в карман не полезет. Что думает – то и говорит. Старшая дочь Джека – еще та штучка. Расхаживает по дому с гордым видом, поглядывает на всех сверху вниз, а уж разодета, словно на картинке. Все видели, как она вела себя на кладбище. Холодная, как ледышка, ни одной слезинки не проронила. Но красотка, ничего не скажешь. У Джека все дочки красивые, а старшей достались от отца глаза – такие же пронзительно-голубые и жестокие.