– В двадцать третьем году от кары Небесной, ослушавшись заветов, данных нам Создателем, узурпаторы эвелламе забрали сердца трёх Небесных стихий и лишили нас всякой возможности противостоять светлым силам, – проговорила Алийерэ. – И вскоре после этого уррайо забыли, как создавать кошмары, забыли своё главное мастерство. Но отец, ты же лучше меня знаешь, что мы не можем бросить вызов Свету, не имея за собой ни сил Ветра, Дождя и Грома, ни умения создавать кошмары. Ты же думаешь над тем, чтобы снова попытаться вернуть сердца стихий, отобрав их у узурпаторов? Но зачем тебе нужны для этого карты Тёмных Небес?

Анэйэ мечтал бы увидеть выражение лица отца, но было слишком темно.

– О Алиле, – вздохнул повелитель, стуча о тарелку вилкой с двумя кривыми зубьями. – Как ты умён… умна. Поверь, когда настанет время, ты первая узнаешь об этом. Пока что не стоит тебе знать, где я был и что видел. Не задавай мне этих вопросов. Знаю, моя достойнейшая дочь хоть сейчас готова вступить в бой со всеми Светлыми силами, однако ты должна верить своему отцу и повелителю. Мои слова понятны, девочка?

– Понятны, отец, – ровно ответила Алийерэ. – Но на самом деле я завела этот разговор не для того, чтобы выпытывать у тебя твои планы. Я лишь хочу узнать. Что бы ты сделал, если бы узнал о том, что один из детей твоих, из верных твоих сыновей и дочерей перестал быть… верным. Что один из них знает что-то об утерянных сердцах стихий и молчит. Что один из них, будучи отлично осведомлённым обо многом, что происходит в нашем замке, делится своими сведениями с узурпаторами эвелламе?