«Я не Мирлас, я Сарер Алвемандский… Я Сарер Алвемандский. Стайе Алвеманда…»

Пару шагов… он мог сделать пару шагов?

Не открывая глаз, чтобы не видеть ужасающего своей громоздкостью узора перекатывающихся чёрных колец, без конца меняющихся в размерах, мальчик рванулся в сторону берлоги и упал прямо у входа, взбив руками фонтан снега, который весь полетел вглубь норы.

Что бы там ни таилось, оно не может оказаться страшнее Змея!

Раздался раздражённый рык. Сарер, поднявшись на четвереньки, откатился в сторону и пополз к голым кустам, кучкой собравшимся неподалёку от пригорка. Оглянувшись, он закричал, увидев нависающую над ним змеиную голову; в зелёных однотонных глазах чёрные зрачки стремительно сжимались и расширялись, низкий двоящийся и троящийся шёпот шелестел на кончике дёргающегося языка: «Мирлас». Язык почти касался лица мальчика. Он быстро выдохся и замолчал, подняв руки к лицу, но успел бросить короткий взгляд на нору – что-то копошилось там, чёрные бугры шерсти или перьев вздымались над сугробами. Если житель логова, разгневавшись, выберется наружу, он, быть может, отвлечёт Змея! Сарер был готов пойти на что угодно, чтобы избежать в эту ночь медленного, мучительного умирания без смерти. У него уже удалось отсрочить приход кошмара, одевшись перед сном в лучший из своих нарядов, быть может, сегодня утро наступит прежде, чем он успеет попасться? Прежде, чем чёрные упругие кольца сожмут его тело, ломая рёбра и сдавливая в кашу внутренние органы, прежде, чем он захлебнётся собственным криком, переходящим в хрип и свист?

Язык коротко хлестнул Сарера по рукам, как холодным кнутом. Змей подался прочь резким движением. Мальчик, хватаясь руками за ветки кустов и стволы тонких ёлок, кое-как поднялся на ноги. Зелёные глаза по-прежнему глядели на него не мигая, но туловище Змея двигалось назад, его что-то тянуло; Сарер не смог разглядеть во тьме, что это было за животное, выбравшееся из берлоги и случайно спасавшее ему жизнь, но разбираться с этим вопросом он не собирался. Вдыхая и выдыхая громко, почти вслух, он развернулся и – опять побежал, утопая в снегу и врезаясь в стволы деревьев. Он привык убегать и бояться так, как другие дети привыкли перед сном тихо молиться Небесам и засыпать мирно, зная, что впереди их ждёт новый день, новые приключения, новые радости. Сарер засыпал, зная, что впереди его ждут страх и боль.

Каждую ночь, уже четыре года.

«Небеса даруют вам своё благословение, и через десять лет вы забудете о своём страхе», – произнёс сегодня брат Энрит, когда Сарер попросил небопочитателя посмотреть, что говорят Небеса о его судьбе.

Звёзды белёсой россыпью покрывали стройные башни замка, короткие шпили у четырёх башенок – северной, восточной, южной и западной, покатые склоны крыш, у краёв которых отшлифованная до идеальной гладкости ромбообразная черепица нависала над поверхностью облака, бросая на снег тени чернее Тьмы. Лишённый пустой роскоши, какого бы то ни было декора, исключая острые, как короткие клинки, каменные зубья, гребешками возвышавшиеся вдоль хребтов-переходов между сторожевыми башнями и жилыми помещениями, Тёмный замок Хралуна был, тем не менее, очаровывающе красив, как крыло стервятника над мёртвым полем, – чёрная, могильная красота, простое изящество воплощённого зла. Серебристые переливы, трепещущие на крыльях синичек, бросали тут и там тонкие полосы ледяного света, которые, как струйки прозрачной водицы, стекали вдоль остроугольных наклонов к черепичным шестиугольникам, окаймлявшим кирпичный шатёр кровли главной части замка.