– Где живешь?! – тяжело дыша, грозно спросил он.

– Не скажу! – насупился партизан.

– Куда ты денешься! Вот отведу в милицию, там все скажешь!

– В шестой квартире.

В связи с атакой боевиков папе пришлось прервать просмотр футбола по телевизору и с ведром пойти мыть машинку.

Я ждал папиных оргвыводов, стоя носом в угол.

– Выпороть бы тебя, да ремня жалко, – сетовала мама на непутевого сына.

К первому сентября меня отвели в детский сад. В старшую группу. Я оказался в новом здании с большими окнами, просторными игровыми комнатами и не менее просторными спальнями. Вокруг детского сада, огороженная невысоким заборчиком, располагалась территория с верандами и качалками-карусельками.

От дома до садика было минут пятнадцать хода неторопливым шагом. Если опаздывать на работу и идти быстро, волоча тихоходное чадо на буксире, то можно уложиться минут в десять.

В садике типичный для всего Союза набор учеб и развлечений: еда, сон, пение-рисование, прогулки.

В один из дней в нашей детсадовской группе был урок рисования. Тема урока – «Автобус». Воспитательница изобразила мелом на доске полукруглую черепашку с тремя окошками и колесами вместо ножек.

– Дети, рисуем этот автобус. Вы же видели автобусы на улице?

Я много раз ездил на автобусах и знаю, что они бывают разные: маленькие задорные ПАЗики, серьезные и солидные ЛАЗы и совсем космические «Икарусы» с мягкими креслами, как в самолете, и квадратным хвостом, в котором размещается мотор.

То, что воспитательница изобразила на доске – совсем не автобус. Таких автобусов не бывает.

Я старательно нарисовал ПАЗик. У него козырек, под которым стоит номер маршрута, квадратные окна и двери из четырех узких створок. Каждую субботу мы с родителями ездим на таком ПАЗике в горы, в Янгиабад. Прошвырнуться по магазинам, как говорит папа. Поэтому я знаю ПАЗик как облупленный.

Но воспитательнице рисунок не понравился. У всех детей полукруглые черепашки с колесиками, а тут ПАЗик. Непорядок. Сказано было рисовать А-В-Т-О-Б-У-С, а не какой-то ПАЗик.

К ноябрю весёлая Ангренская погода стала все больше напоминать хмурую серую Челябинскую. Зачастили дожди. В низких облаках спрятались горы. Деревья почти облетели и теперь порывы ветра стряхивали с голых веток на головы прохожих холодные капли.

В одно такое темное, серое, мокрое осеннее утро меня привели в детсад. Мама, как всегда, торопилась на работу. Довела сына до калитки, поцеловала.

– Дальше давай сам, я побежала.

Я побрел по лужам к двери сада.

– Ну, давай, дальше сама, мне некогда. Видишь, вон мальчик идет? Вот и ты иди за ним, – услышал я, как незнакомый папа проводил дочку в сад.

Я обернулся и увидел девочку в мокром плащике.

– Ты в какую группу?

– В старшую.

– И я в старшую, только в другую, ты к нам не ходишь.

– А у нас в группе есть домик и посудка, – сказала девочка, – А у вас тоже есть?

– У нас все есть. Тебя как зовут?

– Настя.

– А меня Дима.

«Хорошая девочка», – подумал я, – «Вот сейчас уйдет в свою группу, и больше не встретимся».

– Давай, пока на улице поиграем, – предложил я способ не расставаться подольше, – На нашей веранде?

Девочка согласно кивнула. Ей, видно, тоже не очень хотелось идти в сад. Дождь не помеха, да и под крышей веранды почти сухо.

Мы проиграли до полудня. К обеду распогодилось. Облака немного разошлись, и за ними показалось синее небо. Луж стало меньше, а в некоторых местах асфальт совсем просох. Воспитанников сада вывели на прогулку. Нянечка старшей группы, увидев играющих на веранде детей, удивленно спросила:

– А вы почему такие мокрые?

«Как будто в такую погоду на улице бывают сухие дети», – подумал я.