Вот так и закончилась эта история. Можно было бы сказать, что ничем… Но прежде, чем покинуть группу, Александр Иванович зажег в моей душе маленький лучик надежды, и встречу с этим человеком я много лет вспоминала с благодарностью.

Конечно, никто из участников так и не раскрыл секрета, как справиться со своей болезнью, но думается мне, никто его и не знал. Знали бы – не приходили на встречи. Очень большое впечатление на меня произвели рассказы очевидцев, как лечат наркоманов в диспансерах. Одни истории были жуткими, а другие в красках описывали бессилие врачей перед пагубной привычкой пациентов.

Как-то раз участница нашей группы по борьбе с зависимостью, Светлана, поведала одну такую историю. Только началась перемена. Рассказчица была пожилой добродушной женщиной, ее волосы, выкрашенные в рыжий цвет, раздувал ветер из открытого настежь окна. Светлана что-то увлеченно вещала, бурно жестикулируя. Александр Иванович вышел в коридор, «наши наркоши» разбрелись по зданию. Несколько человек сгруппировались полукругом в самом конце зала. Я только что поднялась из столовой, которая располагалась на первом этаже. Пластиковый стаканчик с кофе жег мне руки, и я боялась, как бы дно не прорвало – оно уже надулось пузырем и отвисло.

«Наверное, тут рассказывают что-то интересное», – подумала я, поставив стаканчик остывать на подоконник, и присоединилась к слушателям.

– Когда он в очередной раз ушел из дома, его никто не бросился искать. Они и так уже потратили все деньги, продали все квартиры, осталась лачуга – флигель, где они жили. «Пусть катится к черту», – решили родственники и стали себе спокойно жить-поживать и добра наживать. Месяца три от него ничего не было слышно. Ни слуху, ни духу. Потом малому его надо было собираться в первый класс. И тут он объявился, – всплеснув руками, добавила Светлана. Лица людей, окружавших ее, выражали заинтересованность. – Он пришел домой, потому что заболел чем-то, не помню, то ли гепатитом, то ли заражение крови у него было. Его положили в больницу. Там кое-как очухался, он просил у родных деньги, якобы на капельницы. Они передавали деньги, он начал покупать наркоту через каких-то левых людей, охранники проносили что ли, подробностей не знаю… Не могу сказать. Когда пришел главный врач, он обнаружил, что тот обдолбанный лежит, и вызвал семью, мол, забирайте своего обратно, я здесь такое не потерплю. Тем оно и подавно не надо, чтоб он дома лежал, забирать не стали. Потом выписался кое-как и опять пустился в бега.

От услышанного у меня мурашки пробежали по коже.

– А с ребенком его что?

– Ну, что? Растет вроде. В школу ходит.

Мне стало жутко: кому будет нужен этот ребенок, когда его бабушка и дедушка умрут? Уж явно не отцу.

Такси прибыло к отелю. Я кое-как растормошила Наташу и осторожно взяла ее под руку. Нежная и теплая ладошка показалось мне невесомой, как у младенца. У входа нас ждал администратор, дежурная улыбка которого все же не могла скрыть откровенной скуки. Не удивительно: ночью на ресепшене делать нечего, разве что встречать редких гостей.

Мы с Наташей прошли по каменному мостику и оказались в самом сердце гостиничного парка, усаженного пальмами и цветами. Ночью он чем-то напоминал сочинский Дендрарий. Где-то вдалеке гремела веселая музыка. Приближаясь к развилке, все ближе к ресторану, стало понятно, что мелодия раздается именно оттуда.

Путь к нашему домику лежал через всю территорию отеля, расстояние было приличное. Первые дни мы путались и все время попадали не туда, но со временем запомнили дорогу. Замысловато переплетенные тропы, поднимающиеся вверх и спускающиеся вниз, вели нас в самую даль, где живая изгородь росла вдоль забора, а в сторожевой будке сидел охранник. Наши окна смотрели на океан – пожалуй, единственное преимущество ужасного номера, это хоть как-то утешало.