– Хорошо. А как ты сама видишь наше будущее?
– Счастливым, разумеется, в Эмиратах и с кольцом на пальце, – ответила я и чмокнула его в щеку.
– А если бы сегодня был твой последний день, что бы ты сделала? – задал вопрос Кирилл, отпивая вино из бокала.
– О! Даже не знаю. Дай подумать. Я бы позвонила всем, кто мне насолил, и послала бы их к черту! А еще – прыгнула с парашютом.
– А я бы занялся любовью… Иди сюда.
Мы целуемся под шум дождя, Кирилл гладит мою шею, и в этот момент я понимаю, что готова ему простить все: опоздания, его трусливый характер, его безответственность – потому что я его люблю. И точка.
– Я буду тебя любить всегда, – произношу я. – Даже когда ты станешь седым стариком, кривым и косым, и будешь ворчать с утра до ночи и ходить с палкой.
– А я буду любить тебя. Всегда, – отвечает Кирилл. – Даже когда ты родишь пятнадцать детей и станешь толстой, будешь весить двести килограмм, и твои волосы будут похожи на птичье гнездо.
– Вот уж спасибо! – смеюсь я.
– Правда-правда!
Глава 2
Спустя два, три, потом четыре года ситуация так и не изменилась. Кирилл вечно сомневался: то в себе, то во мне, то в нас. И пускай любому постороннему человеку было очевидно, что в нашем союзе я люблю Кирилла гораздо больше, чем он меня, ему все равно чего-то не хватало. Речь о путешествии в Арабские Эмираты уже не заходила, как и о свадьбе. Мне казалось, если я стану лучше, Кирилл заметит мои старания, оценит по достоинству мою заботу и любовь, то все-таки решится сделать предложение. Но вместо этого он просто исчез.
Дочку хотела я, а мой любимый мужчина, который так и не стал официально моим супругом, отговаривал меня от рождения ребенка. Когда я забеременела, то была на седьмом небе от счастья. Оказалось, мою радость Кирилл не разделяет.
– Это такая ответственность! – причитал он.
– Да, ну и что? Я же тебя люблю.
– Да и я тоже. Но пойми, мы еще слишком молоды. Что мы можем дать этому ребенку? Мы сами жизни не знаем, а чему его научим?
– Ты прав. Но раз ребенок пришел в нашу жизнь именно сейчас, значит, будем восполнять пробелы в знаниях и учиться этому. И давать эти знания ребенку. Все же не случайно, ты понимаешь…
– Да знаю, знаю! – Кирилл измерял комнату шагами и хватался за голову. – Ты даже не представляешь, каково это для мужчины, понимать, что ты ничего не можешь дать этому ребенку. Это такие затраты! Это образование! Это куча всего.
– Мне тоже страшно. Но я буду рожать.
– Ты уверена? А что скажут твои родители?
– Да мне без разницы. И мама, кстати, рада. А папе я еще не позвонила.
– Может, надо обследоваться? Мы пили алкоголь, мы не планировали все это, – Кирилл взмахнул руками. – Даже анализы не сдавали… Может, у нас инфекция, и тебе нельзя рожать?
– В любом случае я пойду к врачу и обследуюсь, – ответила я.
После сдачи анализов обнаружилось, что я совершенно здорова, о чем и сообщила Кириллу.
– Может, все-таки не будем торопиться, Марго: ведь мы так молоды.
– Я уже сдала все анализы, и я здорова. Показаний для прерывания беременности нет.
– Но я не хочу этого ребенка! И вообще, я тебя об этом не просил!
– В смысле? О чем?
– О ребенке.
– То есть ты хочешь сказать, что я сама его себе взяла и сделала? А ты тут ни при чем?
– Нет, конечно. Я просто в шоке. Я не готов. Пока еще не поздно, пойди и закажи таблетку, я узнавал, теперь так можно…
Однако я была несгибаема, как сталь. Он предал меня! Теперь по ночам я рыдала в подушку, думая о том, что раз он способен произнести вслух такие страшные слова, значит, он меня не любит.
Первый год жизни ребенка выдался непростым для нас обоих. От недосыпа я превратилась в оголенный нерв, Кирилл постоянно где-то пропадал, а помогать нам было особо некому. Все бабушки и дедушки, хоть и пенсионного возраста, по-прежнему работали, вдобавок жили мы территориально в отрыве от родственников.