Они стояли у переправы, прижавшись к друг к другу, как затравленные зверьки, когда к ним подошел мужчина, сопровождаемый женой и двумя детьми. Он наклонился к Седраку и Српуи и, заглядывая им в глаза, спросил:

– Вы что, одни? Где ваши родители? – Дети испуганно молчали, глядя на добродушное лицо неизвестного им человека. Мужчина огляделся, как будто ища кого-то глазами. – Понятно, – тяжело вздохнул он, – пойдем со мной. – С этими словами он подтолкнул Седрака и Српуи по направлению к причалу.

Уже у самого входа на причал дорогу им преградил паромщик.

– Это со мной, – кивнул мужчина в сторону своей семьи и моего деда c сестрой.

Паромщик недоверчиво пересчитал домочадцев, включая Седрака и Српуи, посмотрел на протянутые ему монеты и сказал: «Этого мало». Считая разговор оконченным, он аккуратно отодвинул мужчину в сторону и продолжил свою работу. Мужчина глубоко вздохнул, снова бросил взгляд на моего деда и его сестру и молча стал разматывать кушак, которым был подпоясан. Откуда-то из складок, из какого-то потайного кармана он достал еще одну золотую монету и протянул ее паромщику. Паромщик подбросил монету в воздух, покачал ее на открытой ладони, как бы оценивая ее тяжесть, и резко бросил:

– Проходите.

Молодого мужчину звали Липарит. Доставая припрятанную на черный день монету, он не мог и представить, что все потомки спасенного им в этот день испуганного мальчика будут помогать его детям, внукам и правнукам. Он не думал о благодарности, когда увидел двух сирот на причале, служившем воротами в новую жизнь. Какую бы ни было, но жизнь.

Все дети-беженцы изначально направлялись в Эчмиадзин, а оттуда уже распределялись по разным приютам. Српуи отправили в приют города Ростова, а дед Седрак попал в ленинаканский приют. Но дед Седрак недолго оставался в приюте: улучив момент, он вскоре сбежал в Ереван.

В Ереване он оказался в так называемом Столичном полку. Том самом полку, который был расквартирован возле цирка. Таких, как мой дед, детей, бежавших от резни и потерявших своих родителей и родных, было очень много. Они были везде, где им это позволяли, везде, где было где спать и хоть что-то поесть. В военной части его приютили, окружили любовью и заботой. Вот так мой дед Седрак стал сыном полка.

Через некоторое время командование полка выделило ему небольшой кусок земли, на котором дед построил дом. Дом… скорее землянку. Когда деду исполнилось семнадцать лет, он встретил мою бабушку Астхик. Через пять лет они поженятся.

Еще до рождения своего первенца дед поехал в Ростов с единственной целью – найти свою сестру. И ему это удалось. У Српуи к тому времени уже была семья, двое детей. Дед уговорил ее вернуться в Армению, в Ереван. Семья сестры тоже переехала в Ереван.

Дальше все как обычно: рождение детей, работа и война. После ранения под Сталинградом дед Седрак оказался в госпитале. Долго лечился, но потом снова пошел на фронт, хотя мог и не идти. После окончания войны вернулся в родной Столичный полк.

Столичный полк появился рядом с цирком за много лет до революции. Хотя скорее наоборот – это цирк появился намного позже рядом с ним. Но почему-то горожане, указывая этот район, больше привязывали его к цирку… Я стал оглядываться, пытаясь угадать точное месторасположение, где был дом деда. Да, вот на этом самом месте он и стоял. Тут был целый квартал таких же невероятных домов, построенных по неизвестным технологиям из самых обычных камней, старых кирпичей и извести, нанесенной на скрепленные крест-накрест реи. Люди не возводили стены и крышу – они были уверены, что строят свое счастье. А счастье не зависит ни от квадратных метров, ни от используемых материалов.