В груди моей сегодня так мило просит.
Душа отвечает смолистому дню.
Душа хочет великого, душа хочет избранного, глубины, безграничной сокровищницы, возможного.
Вот тут под ногами еще сухо и хвойно, внизу зелен бережок таинственной канавки, и священные зеленые урны папоротника свершают обряд… В груди у меня просит душа.
Тогда душа сосен выходит ко мне смолевым плавным волнением и говорит такие таинственные слова:
«Ты знаешь, ты – единственная!
«Узнай, – ты наша, запомни! Тебя прислали сюда Гении Вестники! – Для нас. И это мы наполнили тебя».
«Еще знай, что во имя нас и беззащитной, оскорбленной здесь человеком природы, ты должна»…
В эту минуту зовут обедать.
– Сейчас! Я сейчас иду!..
Как это скучно!..
От счастья летнего рождаются слова! Все хорошие слова:
А пароходик со звонкой, красной Американской полосой сегодня утром видели с балкона.
Ах! какая лодка! У нее веселый нос, крутые ребра, – все она веретёнцем: белая, с красной и зеленой полоской. Идет и ныряет, ныряет носом: так и режет волны: с ней размечтаешься не на шутку, – летит! Перегони пароход! Ну их! Поцелуй, – поцелуй синюю волну!..
Наше вам! очарованой белой принцессе – башне маяка.
Ну, няряй! ну еще! – еще!.. Ну, – еще же! Зовут ее «Рыбка».
Хор
Он
Хор
Он
Хор
Да здравствуют гордые калоши! Кто встретит в лесах Балтийского побережья пару калош, без человеческих жалких ног, да узнает – это ведь мои калоши. Они были слишком славны и велики, слишком велики, чтобы держаться на ногах. Возвышенные! Счастлив тот, кого назовут они другом, на чьих ногах они согласятся путешествовать… Они всегда презирали меня.
Дождик, дождик, звени на крышах дач славную песнь о свободных калошах!.. Они были так благородно независимы и салонно воспитаны, что почти никогда не оставались в передней… Нет!.. И я замечал это лишь тогда, когда они уже успевали достойно заслужить внимание всех, сидящих в гостиной…
Я не завистлив, – но на них всегда обращали гораздо больше внимания, чем на меня… Я не вынес соперничества…
И вот, одинокие, гордые, немного унылые, они – свободны. О, калоши, гордые калоши севера!
Эх ты! У тебя рубашка вылезла над поясом!
Хоть полпуда муки высыпай тебе в рубашку.
Что раставил граблями пальцы – Эй ты, мямля!
Ну, что уставился, да еще раскрыл рот!
Ты правишь лодкой?
Нет.
А лошадью?
Нет.
А дерешься?
Нет, право, оставь меня!
«Что ж ты делаешь целый день, длинная простофиля?»
Да, оставь, ну, не надо…
Эх, отколотил бы тебя, да жаль, и вдобавок ты – король, это для тебя, собственно, и небо, и земля…
Да, ну, тебя, ты теперь так и простоишь разиня рот до самого Покрова! Знаешь что, дам-ка я тебе шлепка прямо из милосердия, а то простоишь ведь так, король, до самого Покрова.