К этому моменту Баграгриэль открыл такой же огромный, под стать ключу, навесной замок. Они вошли внутрь. Короткий лязгающий звук дал понять, что мельница снова заперта. Зантия произнесла заклинание, и маленькая огненная полоска, вылетевшая из её ладони, зажгла факел, прикреплённый к центральной мачте. Костя огляделся по сторонам. Ничего необычного. Старинные жернова, поломанное колесо, ржавые шестерни разной величины, полусгнившие бочки и прочий хлам, покрытый толстым слоем пыли, в беспорядке валялся вокруг.

По окружности округлой стены когда-то была деревянная лестница. Вела куда-то наверх, трудно разглядеть. Истлела трухой и обвалилась вниз давным-давно. Багри вытянул вперёд левую руки и негромко начал произносить заклинание. Костя знал это заклинание, оно называлось Scalаm vitae.

Он ещё не успел закончить, как послышался едва уловимый звук. Такой, как будто миллиард термитов вдруг решили одновременно пообедать. Впрочем, по крайне мере теперь они были совершенно ни при чём. Сила заклинания заставила ожить мириады пылинок. Одна за другой они приобретали способность двигаться и начинали роиться вплоть до тех пор, пока каждая не нашла свое прежнее место в восстановленной деревянной лестнице.

– Идём, – сказал Баграгриэль и первым наступил на скрипучие ступеньки.

Наверху отпер тем же ключом маленькую дверцу, за которой скрывалась небольшая комнатка. Прежде чем войти, он зажёг карманную зажигалку, а Зантия погасила факел заклинанием Obscura nocte.

Внутри было пусто. Только необходимое для ритуала: правильно расставленные свечи, сложная система геометрических фигур, линий и символов, начерченная на полу и стенах мелом, кадильницы с фимиамом.

– За работу, – сурово произнёс Баграгриэль после того, как закончил зажигать свечи.

Всё трое засуетились, забегали вокруг. Стоило торопиться: заклинание маскировки не продержится слишком долго. И тогда кому-нибудь из них (кроме Кости, конечно) придётся выходить на улицу, чтобы повторить его снова.

Константин отошёл в сторону и прижался спиной к дощатой стене, чтобы не мешать.

Зантия разжигала фимиам. Баграгриэль и Нашка практически одновременно начали читать заклинание, возвращающее истинный облик. Черпевский отлично запомнил с самого первого раза: существа, которые никогда не были людьми, могут перемещаться между мирами только в своём истинном облике. Естественно, Зантия была лишена такой необходимости.

Спустя положенный срок Баграгриэль превратился в высокого, статного ангела с огненным мечом, белоснежными крыльями и лицом юноши, которому не исполнилось ещё и двадцати.

По земным меркам Нашка выглядела ещё моложе – не старше пятнадцати-шестнадцати лет. Её аккуратные рожки с предыдущего случая, когда молодой человек видел её настоящей, стали как будто немножечко иссыхать. А в иссиня-чёрных крыльях нет-нет, но начали кое-где появляться серенькие, а иногда даже светло-серенькие пёрышки. Тем не менее метаморфозе её превращения предстояло преодолеть ещё не одну сотню лет, чтобы вступить в заключительную стадию.

Когда всё было готово, они взялись за руки и встали по центру в круг. Справа Костину руку держала Зантия, слева – Нашка. Все, кроме Кости, принялись нараспев произносить слова неведомого ему гимна. Больше всего это напоминало мелодичное песнопение. Насколько он помнил, дальше приятного будет мало.

Так и вышло. Сначала зажглись ярким голубым светом начерченные вокруг символы и линии. Голубой свет струился вокруг, уверенно захватывая пространство. Подсвечивал частички пыли и дыма из кадильниц. Постепенно он набирал силу, мощь и… сознание. Наступил момент, когда он начал проникать внутрь. Косте, как и в прошлый раз, стало казаться, что воздух вокруг каким-то неведомым образом сменила вода, которая давно заполнила лёгкие. Не выдержав попытки ею дышать, они разрываются, вслед за ними желудок и сердце, глаза и уши, всё остальное, даже мышцы. Всё, кроме мозга, пока, наконец, дело не дошло и до него. Хотелось больше всего закричать. Если бы это было возможным! Почему вокруг ничего не видно? Ах да, у него же лопнули глаза…