На улице Грина он заметил официантку Клару. Она сидела на автобусной остановке и палочкой ела щербет.

– Клара, хотите шампанского? – Гена опустил стекло.

– Хочу! – ответила Клара.

Бум! В городе начиналась ночь, люди спешили по своим домам, а они – счастливые и беспечные – ехали в Сосновку, выпивая из бутылки и закусывая сервелатом. Бум!

– Представь, что мы едем в Бургете. Ты понимаешь, в Б-У-Р-Г-Е-Т-Е! – Гена неловко обнял Клару на повороте. Берет валялся под ногами.

– Мы едем в Сосновку, – уточнил таксист.

На берегу карьера, заполненного водой, Артем Тенев с размахом справлял денюху. Гена с Кларой подъехали, когда все гости уже собрались. На камне на полную катушку гремел двухкассетник «Шарп» – в четырнадцать лет Гена бы продал за него брата. Алена Петухова танцевала с Егором из трамвайного депо. Артем по-хозяйски возился с шашлыками, на шампурах они шипели как гадюки. Лиза, его девушка, резала огурцы и помидоры. Соня Мечтаева, Денис Подкорытов, Мелик Айвазов, Жанна и Борис Зайнутдиновы разухабисто выпивали на бревнах. Или не разухабисто, но Гене казалось, что выпивали они именно разухабисто.

– Хэллоу, друзья! – Гене очень хотелось, чтобы все было как в книжках Хемингуэя. Клара зачем-то сразу убежала в кусты.

– Ого, блеск! – Артем принял от Гены ящик шампанского – в нем не хватало пары бутылок.

– Ну че, я поехал или нет? – с надеждой спросил таксист.

– Оставайтесь! – крикнула Соня.

– Ну, если так просите…

– У меня есть все, чтобы нравиться мужчинам, – Соня слегка укусила его за ухо.

И, кажется, он ей поверил.

Напиваться в компании Гена не любил. Ему больше нравилось бухать в одиночестве. Как-то Клара намекнула, что это попахивает алкоголизмом. Гена принюхался – пахло свежей выпечкой. «Если так пахнет алкоголизм, я уже сейчас хочу быть хроническим алкоголиком», – сказал он тогда.

Вот и теперь он, скорее, делал вид, что пьет и веселится. Гена сидел на бревне между Меликом и Аленой, чистил ветку перочинным ножом и вяло поддерживал беседу. Неожиданно завязался спор, начнется война или нет.

На фоне разговоров о политике почти идеальную фразу выдал таксист. Он приобнял Соню и сказал:

– Знаете, я женат, у меня дети, но по старой привычке хочется нравиться.

И Гена вдруг вспомнил, как однажды в «Волне» Соня Мечтаева призналась ему, что полжизни имитировала сарказм.

Борис Зайнутдинов был терапевтом в местной поликлинике. С Геной они познакомились как раз в медкабинете. Борис задумчиво разглядывал результаты анализов, а потом с сочувствием сказал: «Видимо пришла пора платить за бурную молодость». «У меня не было бурной молодости», – ответил Гена. Борис пожал плечами и предложил выпить спирта.

Обычно врач Зайнутдинов начинал врать с того, что, указывая на Гену, сообщал:

– Вот он не даст мне соврать.

И вроде как все это знали, но почему-то вруном в итоге обзывали Гену, а не Бориса.

– Геннадий не даст мне соврать, до апокалипсиса остаются считанные дни. Американцы давят санкциями, но Москва не пойдет на уступки. Войны не миновать! – кричал Борис в пьяном угаре. Он начал пить еще с утра.

– Кому мы на хер нужны? – это был риторический вопрос от Егора с трамвайного депо.

Артем разлил еще водки, а Денис Подкорытов поставил новую кассету. Танцевали все, кроме Гены и Жанны Зайнутдиновой. Ее муж крутился возле Лизы. Артем пару раз отпихивал его ловким движением, но Борис невозмутимо подкатывал снова.

Гене захотелось отлить. Он направился в сторону леса. Ходил долго, никак не получалось найти укромное местечко. Наконец, Гена спустился в овраг и спустил штаны. Он попытался попасть струей в муравья, но тот спрятался за камень. Гена улыбнулся: «Слинял, зараза!» И ему вдруг вновь показалось, что он не здесь, а где-нибудь в Байонне на вокзале. И вот он сходит с поезда, несет чемодан и удочки, проходит через темный зал ожидания на освещенную площадь, где ждут пассажиров фиакры и гостиничные автобусы. Он садится в фиакр, кучер пристраивает чемодан на козлы и, щелкнув хлыстом, везет Геннадия в ближайший пансион. «Он срезал кончик сигары золотой гильотиной, висевшей на цепочке от часов», – Гена прошептал это перед тем, как вернуться к друзьям и реальности.