«О, нет… нет-нет-нет!» – такое точно не объяснить без подробностей, поэтому он вновь прикрыл позорный бугорок мешочком и обернулся к воспитаннику.

– Готов?

У Чан, натягивая сапог, в недоумении спросил:

– К чему?

– Верно, ты же все проспал… Расскажу по пути.

Юноша подошел ближе и предстал перед наставником в весьма неприглядном виде: непричесанные волосы торчали во все стороны, словно всю ночь боролись с подушкой, а заспанное лицо было изрядно помято.

Зевая, У Чан промямлил:

– Извините… я еще не совсем проснулся.

Го Бохай удивленно приподнял бровь.

«Что же ты всю ночь делал, раз к полудню все еще не выспался?»

И словно прочтя его мысль, У Чан произнес:

– Этот ученик всю ночь не мог уснуть. Он не желал, чтобы наставник злился на него из-за его упрямства, и отправил служанку к нему. Скажите, Минь-Минь принесла вам то, что я просил?

И только сейчас на Го Бохая снизошло озарение: они общаются как ни в чем не бывало, словно ничего такого серьезного, из-за чего стоило бы переживать, и не случалось. У Чан смотрел на него, как и ранее, черными, как мгла, и глубокими, как океан, глазами, и в них не было того страшного презрения или недоверия, с которыми боялся столкнуться Го Бохай. Сдерживая восторг от улетучившихся переживаний, наставник ответил:

– Д-да, благодарю…

– Это же замечательно! Только, учитель…

– М-м-м?

– Что с вами стряслось?

Го Бохай в непонимании поморгал.

– Ты о чем?

– Вы держите у лба…

– А-а-а! Это? Не стоит переживать, – помахал Го Бохай рукой перед своим лицом. – Просто у учителя болит голова, не более…

– Ученик как-то может помочь?

Го Бохай, краснея, промолчал.

– Может, я взгляну?

– Нет!

Над их головами, на крыше, раздался шорох и растянутый смех: «Ха-ха-ха-ха!»

У Чан даже не успел уточнить, зачем наставнику мешочек с нефритовыми камушками для игры в вэйци, что были сделаны вручную и подарены наследнику клана вместо обычных фишек, как отвлекся на этот шум. Он поднял голову к потолку.

– Что это?

– Наверняка тот старый дрянной кот, что никак не может наконец испустить дух. Пошли. – Го Бохай проводил воспитанника к выходу и, не убирая руки со лба, начал торопливо объяснять: – Вчера ночью Небеса дали знак. С сегодняшнего дня ты будешь готовиться к вознесению. На днях старейшины решат, откуда начнется процессия. Мы с тобой это много раз обсуждали и… – Он остановился, заметив, как У Чан замедлил шаг.

Растерявшись, он начал запинаться: «Но… Но…» – и тут же услышал:

– Не переживай. Я буду с тобой до твоего отъезда.

От этой новости У Чан остолбенел:

– Что?! Вы разве со мной не поедете?

– Нет. Наставники в этой процессии не участвуют. Ты должен выступить один, показав всем, каким благочестивым богом ты станешь.

– Я… – У Чан опустил голову, скрывая растерянность во взгляде. – Я не смогу.

Юный господин сжал руки в кулаки, пытаясь сдержать внутреннее возмущение: все же он надеялся, что этот день никогда не наступит.

– С чего бы это? – прозвучал голос Го Бохая.

– Мы… не все изучили… Я плохо владею оружием, я не умею себя контролировать… – Ноги У Чана сделали шаг назад. – В конце концов, мне нечего показать народу!

– Не говори глупостей, мы столько с тобой занимались. Ты лишний раз себя запугиваешь дурными мыслями.

Но У Чан никак не отреагировал на эти слова, продолжая смотреть себе под ноги. Го Бохай наконец понял, что слишком резко окунул воспитанника в омут новостей.

– У Чан, пойми, – он опустился на корточки перед учеником так, что стало видно растерянное выражение на юном лице, – то, что тебя сейчас это взволновало, уже говорит о тебе как о достойном человеке. Любой другой даже не задумался бы о таком, а ты сразу осознал, где могут быть твои слабости. – Го Бохай взял свободной рукой ладонь воспитанника и добавил: – Поэтому этот учитель и спокоен за тебя. Он уверен: на церемонии Посвящения будущих богов ты покажешь себя лучше всех.