– Без сомнений! Этот цзянь[24] элегантен во всех его представлениях, как и вы, учитель! Как я могу сомневаться?

Странное уточнение засмущало наставника, и он, пройдя вперед, кротко ответил:

– Значит, будет твоим…

Они шли, проминая тропу под ногами, и размышляли.

– А самому учителю разве не нужно оружие?

– Зачем? Разве я доставал его когда-либо по нужде?

– А вдруг придется!

– Тогда я воспользуюсь твоим, – в шутку ответил Го Бохай.

И У Чан замешкал от услышанного. Он посмотрел на удаляющуюся фигуру, бросил взгляд на меч – тот, о котором учитель так легко отозвался, – и сжал рукоять, будто ревнуя наставника к клинку.

– Учитель, подождите…

Они еще недолго шли. Солнце перестало печь дневными лучами и немного покраснело. Го Бохай на что-то обратил внимание, опустился и вырвал это что-то из зарослей дикой травы. Из-за плеча выглянул ученик, которому смерть как хотелось узнать, что же наставник смог там найти. К его удивлению, это был обычный пятилистный цветок синего цвета.

– Учитель… – позвал ученик в недоумении.

– Это цветок льна, – будто услышав непроизнесенный вопрос, ответил он.

– Но…

– Он обладает сильными лечебными свойствами.

– И все? – расстроенно произнес У Чан. – Ради него мы шли? Вы могли отправить слуг…

Го Бохай протянул руку, держа тремя тонкими пальцами растение за основание, и одухотворенно сказал:

– У Чан, посмотри… Он так красив, тебе не кажется?

Резкий вопрос ввел юношу в ступор. Сейчас перед ним было обычное растение: пять листочков сходились в желтой серединке, и ничего такого красивого, лишь… этот запах… Такой знакомый, что, только почуяв его, У Чан бросил взгляд на ожидающего ответа наставника.

«Он… пахнет, как учитель».

Действительно, этот господин, сидевший сейчас перед ним, благоухал ароматом цветов льна, добавляя в свои масла к чистому и невесомому запаху растений нотки свежести. Словно после весеннего дождя, от разреженного воздуха после грозы. Но этот аромат У Чан замечал за наставником, лишь когда тот был чем-то раздосадован, и это всегда казалось воспитаннику странным.

Щеки У Чана слегка покраснели. Дернув кадыком и не ответив на вопрос, он мотнул головой в знак согласия.

– Я знал, что тебе понравится.

Го Бохай запустил руки в траву и, раздвинув зелень, показал всю скрывающуюся красоту этой лужайки: синие маленькие цветки кротко скрывались от лишних глаз, как наставник скрывался от громких празднований и толпы. Он прятался от гостей и их вопросов и наслаждался тишиной, иногда разговаривая сам с собой. Мужчина бежал от большого внимания и, выжидая, когда веселье в поместье поутихнет, с цветущей улыбкой возвращался к воспитаннику.

У Чан опустился на колени и принялся помогать, полностью погружаясь в процесс.

– Я не думал, что учителю нравится лен, я бы уже давно…

Он не успел договорить, как Юэ, стоявшая позади, издала громкий рык. Волчица попятилась ближе к молодому господину, прикрывая его спину.

– Юэ, что…

Гора Хэншань, покрытая мраком ночи, была изумительна. Лунный свет освещал всю ее верхушку, словно подсвечивая для тех, кто жил у подножия, а мертвая тишина спящих людей подчеркивала красоту музыки природы: звук проснувшихся цикад смешивался с шелестом травы, колышущейся на ветру, и волчьим воем на луну. Но в эту ночь ко всему прочему прибавился странный шум, доносящийся с вершины горы: воронье летало стаей над деревьями, громко каркая, а глухие удары о землю, что, видно, и пугали птиц, звучали так, словно неведомых размеров монстр топал ногами или незримая глазам молния прошибала ее в одно и то же место. С каждым содроганием по лесу проходила звуковая волна, возмущая птиц сильнее.