К вечеру сильно похолодало, последние лучи солнца скрылись за тучами. Ожидался дождь, но с неба начал сыпать апрельский снег – сухой, колючий, сам толком не понимающий, кто он такой. Я начала спускаться в подземный переход и вдруг услышала звуки флейты.

Переход был освещён слабо, все ларьки уже давно закрылись, с потолка капала вода. В самом конце, у другого выхода, играл уличный музыкант в чёрной широкополой шляпе.

Я остановилась и достала из сумки копию бланка со вторым заданием. Прочла и снова посмотрела на музыканта. Возможно, ошибалась, но лучше потерять немного времени, чем упустить шанс. Я полезла в сумку и откопала между косметичкой и смартфоном старый, перемотанный скотчем мобильник с разбитым экраном. Набрала номер. Прождала с десяток гудков. Сбросила, набрала ещё раз. Послышался характерный щелчок приёма вызова.

– Прилетай, срочно, – велела я, не дожидаясь ответа.

– Тина, вот ты сейчас вообще не вовремя, – недовольным тоном отозвался Аврелий.

– Не поверишь, мне вот это вот всё, в принципе, не вовремя. Кажется, я нашла проводника.

– Давай завтра, а?

Я оглянулась на вход с улицы. Снег сыпал всё сильнее, превращался в отчаянный весенний снегопад.

– Боюсь, если не сегодня, мы можем прождать ещё полгода, и то не факт.

Каждую зиму с первым снегом в этом подземном переходе начинает играть флейтист. Он исполняет самую разную музыку: то популярные песенки-однодневки, то классические вальсы, то древние индейские мотивы. За ним невозможно уследить, иногда он приходит в час пик, чем составляет серьёзную конкуренцию другим музыкантам, а порой появляется в шесть утра, исполняет печальный сонет для свежих снежинок и исчезает, не дождавшись даже мелкой монетки в шляпе. Никто не знает его имени, многие рассказывают о нём, но мало кто видел. Говорят, если пройти по переходу под музыку его флейты, можно оказаться не на другой стороне улицы, а в другом мире. Иногда он просто стоит, прислонившись к кафельной стене, крутит в руках флейту и молчит, смотрит на вас и ждёт, когда вы уйдёте, и уже сверху вы слышите первые ноты.

Она проходит по подземному переходу два раза в день: на работу и с работы. Каждый раз замедляет шаг, останавливается, разматывает серый шарф и слушает уличных музыкантов, бросает деньги в футляры из-под аккордеонов и гитар. Каждый раз она ждёт, что однажды, спускаясь вниз, услышит озорной мадригал, исполняемый на старой флейте, но пока переход ведёт только к привычной автобусной остановке.

Позавчера поздно вечером я бежала домой через переход. Он стоял там, насвистывал себе под нос. Заметив меня, он, как всегда, поднёс флейту к губам, а я, как всегда, на бегу отрицательно помотала головой. Мы хорошо знали друг друга, хоть ни разу не перебросились и словом. Уже взбегая по лестнице вверх, я всё ещё чувствовала, как он провожает меня взглядом, но точно знала – он не станет играть до тех пор, пока я не попрошу.

Автобуса не было долго. Я видела, как она вышла из перехода, пряча замёрзший нос и слёзы в сером шарфе. Жаль, что я не могу поменяться с ней местами.

При желании ангелу нужно не больше нескольких секунд, чтобы добраться до любой точки мира. Мне пришлось ждать добрых минут пятнадцать. Всё это время я поглядывала на флейтиста и надеялась, что он не уйдёт. Апрель – это месяц, когда истончаются проходы между мирами. Изучив бланк, я поняла, что запрос на исполнение желания пришёл не из этого мира. Неудивительно, ведь наша Мечта всегда брала самые сложные задания. Это был зов из мира призраков, мира «по ту сторону». Чтобы попасть в такой мир, требовался проводник. Мне пришлось внимательно присматриваться к прохожим, к людям вокруг, поскольку каждый мог оказаться проводником. Главное было довериться опыту и интуиции и не упустить момент.