– Все, согласно предписанию, – сухо и спокойно отвечала дама на нападки нервного товарища.

– Да к херам собачьим твое предписание! – выпалил толстый псих.

– Я же попросила не выражаться! – уже несколько нервозно ответила дама, – мне еще раз напомнить?

– А ты мне тут моралей не читай. Я тебе не школяр какой! – парировал спорщик.

Они бы, может, и продолжали браниться дальше, но Аня подошла к ним совсем близко для спора без ее участия. Она лишь хотела спросить, где она и что тут вообще происходит. С одной стороны, ей было очень интересно, что творится вокруг и куда она попала. Но, с другой стороны, почему-то очень хотелось домой. Как никогда в жизни ей очень-очень хотелось домой: к маме, пусть и ругающейся за неопрятность и медлительность, к папе, что бубнящему, что кричащему одним и тем же суровым басом, к докучавшему непоседе-брату. Но как это сделать, Аня пока не знала.

– Явилась, не замочилась! – язвительно сказал гражданин у стойки, сместив акцент внимания уже на нее, на Аню, безобидную девушку в ночнушке и тапочках.

«Не замочилась?». Аня оглядела себя. С нее со всей почему-то капельками стекала вода, падая на пол и тут же исчезая без следа.

– Как полетала? – продолжал ерничать гражданин.

Это был невысокого роста мужчина, вроде средних лет, полноватый, с коротенькими ножками. Одет он был в какой-то дурацкий замызганный плащ, под которым виднелся растянутый донельзя свитер и штаны, явно на пару размеров больше. Туфли на нем были такого вида, будто ими только что мальчишки играли в футбол во дворе. Как-то все… «бе-еее», что ли? Запах от него исходил, как от пассажира, неделю проведшего в поезде с нерабочим туалетом. Он постоянно почесывал голову с грязно–рыжими, явно давно не мытыми волосами. Вся эта неряшливость, то ли напускная, то ли естественная, настойчиво напоминала кого-то. «Кого же, кого?» – силилась найти аналогию Аня. «Точно! Лейтенант Коломбо! Не-еее, Коломбо был старше. И ниже. И совсем не рыжий. И добрый. А этот злой какой-то, нервный. Рыжий-Коломбо? Нет, так длинно, пусть будет просто Рыжий».

– Ты закончила? – спросил уже вроде как успокоившийся Рыжий.

– Полетала? – робко спросила его Аня, так и не поняв предыдущего вопроса.

«Ах да, мост, река… Блин, я же с моста прыгнула!».

– Знатно плюхнулась! Всю рыбу распугала, – продолжал Рыжий, – рыбачок под мостом аж сигаретку из зубов выронил. Он-то тебя багориком и достал, ловко подцепив за ночнушку.

«Мамочки, я же с моста свалилась!» – с ужасом думала Аня, прокручивая перед глазами картину последних секунд жизни, словно бы не воспоминания это были, а явь.

«Последних секунд жизни?».

– Я погибла? – дрожащим голосом спросила мокрая, полуголая и беззащитная девушка.

– Нет, что ты! – с издевкой отвечал Рыжий. – Всего-то метров пятнадцать, плашмя в воду. Кто ж от такого погибает? Даже ноготь не сломала!

Сию же секунду Аня, будто чужими глазами, увидела, как ее безжизненное тело наспех грузили в реанимобиль знакомые ребята со скоряка2.

С мольбой в глазах Аня обратилась с тем же вопросом к женщине за стойкой.

– Не могу пока тебе ничего сказать, – ответила та.

Женщина за стойкой была на вид самой обыкновенной женщиной. Среднего роста, среднего возраста, обычного телосложения… Она была настолько средней, что ни глазу, ни уху зацепиться было просто не за что. Строгостью и чинностью, с которой женщина держала себя, она напоминала Ане ее классуху. Ту, которая едва не влепила «пару» Ане в аттестат. Вот такая, классическая училка. «Пусть будет Училкой».

– А чего ты вдруг так забеспокоилась? Ты же умереть хотела? Тебе ж весь мир не мил был? – иронично спросил Рыжий, и продолжил «подкалывать»: – Или ты случайно с моста рухнула, равновесие не удержала?