Личные документы Грабаря и Анисимова свидетельствуют, что каждый из них считал свою роль в организации выставки главной. И тот и другой действительно проделали огромную работу, однако гарантом осуществления этой выставки был Госторг, поэтому, видимо, прав был Гинзбург, сказав, что и Грабарь и Анисимов «служили» ему лишь поставщиками экспонатов[616]. Заявление о службе следует понимать буквально. И Грабарь, и Анисимов по совместительству были сотрудниками торговой конторы. В сентябре 1928 года, когда организацию выставки взял на себя Госторг, Чириков писал Грабарю: «Звонил по телефону сейчас из Госторга Гинзбург и спрашивал Вас, просил убедительно завтра в 11 часов утра Вас созвониться с ним для окончательного переговора о начале нашей работы у них. ‹…› как я понял, все уже налажено»[617]. Командировки Анисимова, как и расходы других командируемых на отбор икон на выставку из провинциальных музеев, оплачивал Госторг. Федышина писала в августе 1930 года: «Сегодня Брягин проговорился, что Анисимов приедет в сентябре для отбора икон для Антиквариата. А мне, разбойник, сказал, что он (Анисимов. – Е. О.) у них не служит и для них надрываться не будет. Конечно, по особой командировке дело другое. Тут можно и послужить верой и правдой»[618].

В то время как Грабарь и Анисимов выбирали, а порой и выбивали иконы у музеев, третий член триумвирата Абрам Гинзбург отвечал за финансовое обеспечение выставки. У Гинзбурга было много знаменитых однофамильцев, но о нем самом практически ничего не известно. Член экспертной комиссии и работник антикварного магазина Торгсина в Москве Н. В. Власов, упоминавшийся в начальных главах этой книги, описал Гинзбурга как «маленького по росту человечка с очень пухлыми губами»[619]. «Гинзбург – хороший товарищ, – говорил о нем Пятаков, – но он только теперь начинает отличать Рафаэля от Рембрандта»[620]. Осматривая Эрмитаж, Гинзбург как-то обмолвился: «Неужели же находятся дураки, которые за это платят деньги»[621]. По иронии, именно Гинзбургу пришлось платить.

В 1927 году, в самом начале переговоров с франкфуртским Städtelsches Institut, Грабарь убеждал всех, что на проведение выставки не будет потрачено ни одной советской копейки, а в том случае, если немцы получат от проведения выставки доход, превышающий организационные расходы, эти деньги будут перечислены на нужды Центральных государственных реставрационных мастерских[622]. Позже, в августе 1928 года, уговаривая Госторг поддержать выставку, Грабарь обещал, что расходы на упаковку, страховку, издание каталога, гонорары за лекции, создание копий потребует лишь первая выставка, а все последующие будут проходить на основе почетного приглашения, которое предполагает оплату всех расходов принимающей стороной[623]. Эти надежды сбылись лишь отчасти. Некоторые средства были собраны национальными комитетами стран, которые принимали выставку. В Германии это было Общество по изучению Восточной Европы, в Англии – Британский комитет по устройству выставки русских икон, в США – Американский Русский институт. И все же советскую копейку, да и не малую, пришлось потратить[624].

«Антиквариат» нес большие расходы. На стадии подготовки выставки Гинзбург оплачивал поездки Грабаря, Анисимова и других эмиссаров в музеи, где те в буквальном смысле отбирали иконы на выставку, оплачивал расчистку и реставрацию икон на месте и в мастерских Грабаря в Москве[625]. Специально для выставки в дополнение к музейным иконам «Антиквариат» купил иконный товар на свои средства в надежде продать его за границей. На средства «Антиквариата» были сделаны и факсимильные копии с рублевской «Св. Троицы», «Богоматери Владимирской» и других древних икон, подлинники которых, к счастью, решили не посылать за рубеж (прил. 11). «Антиквариат» заплатил за фотографии для издания на английском языке, которое вышло по следам лондонской выставки.