Выставка привела к расколу и в американском интеллектуальном сообществе, несмотря на камуфляж посредничества Американского Русского института. На первом показе в Бостоне все прошло без скандала, а вот в следующем городе турне, Нью-Йорке, разгорелась война. Музей Метрополитен, где должна была состояться выставка, разослал своим почетным членам, то есть людям, которые поддерживали музей денежными взносами, приглашение прийти на закрытый просмотр выставки накануне ее официального открытия, но вместо слов благодарности посыпались протесты, обвинения, отказ от членства и уплаты взносов. Приходили письма и в поддержку выставки, но перевес был не на их стороне. В архиве музея Метрополитен сохранился перечень писем. По состоянию на конец января 1931 года музей получил 33 письма и 9 телеграмм протеста[742], некоторые из них – коллективные протесты целых организаций[743]. Писем в поддержку было только два. Перепалка выплеснулась на страницы прессы, так как негодующие посчитали долгом обнародовать свое мнение[744].

Протест имел в основном политический контекст. Одни писали вежливо, другие же не стеснялись в выражениях, ругая руководство Метрополитен за «сотрудничество с правительством профессиональных воров, привычных убийц, уголовников, цареубийц, головорезов, безбожников», «коммунистических угнетателей», «хамелеонов, которые пытаются повысить свой престиж любыми средствами», а также за то, что показывают «ужасающую выставку ворованного», «запятнанные кровью реликвии», за «предательство американских идеалов», за «содействие тем, кто своей целью объявил уничтожение западного общества» и т. д. и т. п. За два дня до открытия выставки в музее Метрополитен в Нью-Йорке генеральный секретарь Национальной лиги американцев русского происхождения, некто Лисицын (J. J. Lissitzyn), в письме к президенту и попечителям музея Метрополитен возмущенно вопрошал: «Представляете ли вы, с кем сотрудничаете, когда заимствуете иконы у так называемого советского правительства? В состоянии ли вы в полной мере уразуметь всю меру возмущения, которое политика такого рода вызывает в умах русских правого толка?»[745] Кто-то не поленился провести частное расследование, чтобы разобраться, что же такое этот Американский Русский институт и какого рода отношения он имеет с большевиками. Выводы испугали еще больше: «чисто коммунистическая организация, работающая исключительно в интересах большевиков с целью установления более тесных контактов через искусство, литературу и торговлю, их главная цель – добиться признания Советской России правительством США», а выставка русских икон – это лишь один из способов добиться симпатии американцев[746].

Только в отдельных редких случаях протест был вызван фактом показа в светских стенах религиозных предметов, которым следовало находиться в действующих храмах, а также агрессивной экономической политикой советской власти. Так, президент голливудского Института технических директоров Фрэнк Пиз (Frank Pease) обвинил советское руководство в демпинге дешевых товаров на мировой рынок и… в мировой депрессии. Он же предостерегал против вероятной распродажи экспонатов выставки с аукциона: «Действительно, что это за парад, если не бесстыдный в своей дерзости парад продажи; предварительная реклама, которая приведет к рыночному сбыту этих священных реликвий где-нибудь через некоторое время, здесь или за границей?»[747] В том, что иконы будут проданы, не сомневалась и некто Лидия Княгевич (Lydia Kniagevitch)[748].

Защитники же выставки советовали президенту музея Метрополитен Роберту де Форесту (Robert W. De Forest)