Мы маленькие капли, мир велик.

Рассеялся над головой туман и даль свежее,

А жизнь не боль и не обман, а лишь затея.

Когда один как в поле ель, то нет и смысла,

Запорошит тебя метель, роняя числа.

В тайге подруги сберегут от злых напастей,

И веселей деньки бегут, и ближе счастье.

Я поделюсь с тобою впрок еловой шишкой,

И в твоем сердце уголок найду как мышка.

Укрою от любой беды еловой лапкой,

А ты обуй мои следы во мшистых тапках.

Чтоб больше не кололи дни суровой тенью,

Мы в этом мире не одни, хитросплетение…

Судьба, как райский ветерок, куда подует,

Вселенная у твоих ног, сама колдует.

А он сказал ей: – Смотри, красиво,

Река пьёт небо и облака.

Она согнувшись: – Какое диво?

То небо плещет свои бока.

А он кричал ей: – Ты так спесива,

Листва уж вянет в твоих ветвях.

Она в ответ: – Я и так красива,

Не сыщешь лучше в других краях.

Ты сам то краше? Сучки да рожки,

Листва поблекла, кора в пыли.

А помнишь раньше, июньской ночкой,

Шумели кронами мы до земли.

А нынче поросль в бока пинает,

Заткнет за пояс, не убежишь.

– Да не ворчи ж ты, моя родная,

Пусть осень в кронах, но все же жизнь!

Почти в раю мы, вода, раздолье,

Кусты и травы, родной пейзаж.

А не стоим на пустынном поле,

Кора в пыли – абсолютно блажь.

Мы лишь обняться с тобой не можем,

Но крепко ветками сплетены,

И нет роднее земли и дороже,

Той, на которой мы рождены.

В сумраке ночи, старый трамвайчик,

Едет домой под июньским дождем,

Стою у окна, а нелепый рассказчик,

Тихо бубнит и кондуктора ждёт.

Скромно достав проездной из кармана,

Всех оглядел, незнакомые лица.

Прямо напротив мужик полупьяный,

А на площадке пацан веселится.

Тихо присел на свободное место,

Старый дедуля, рассказ свой продолжив,

Кто он такой, никому неизвестно,

Но в мои глянул глаза, сразу ожил.

– Я расскажу тебе, дочка, про море,

Про облака над лазурным заливом.

Думаю я – Ничего себе номер!

А дед продолжает неторопливо:

– Старый рыбак я, да речь не об этом,

Помнится девка с большими глазами,

Как у тебя, цвета зелени лета.

Мож это ты?

– Да ну что Вы, Бог с Вами.

– Да молода ты еще, право слово,

Той то, подико восьмой уж десяток.

А молодая была, так любого,

Приворожить бы смогла из ребят то.

Ох и любил я её, аж до дрожи,

Молодость быстро прошла, не заметил,

Как оказался я просто прохожим…

Жил, будто с нами не годы, столетия.

Всё для себя одного жить хотелось,

Было навалом всего, как сыр в масле.

Только под старость всё как то приелось,

И захотелось тепла в одночасье.

Сник мой дедуля, уснул без концовки,

Только и так всё понятно любому,

Каждый сошёл на своей остановке,

Уехал трамвайчик с дедулиной болью.

Она верила в ангелов и всякую ерунду,

В облаках витала по несколько лет подряд,

Ей казалось, что с неба можно достать звезду,

Говорила по умному, а иногда невпопад.

А он строил планы на жизнь и смотрел «Ментов»,

Ковырялся в железе и в мазуте погряз до дыр,

И ему интереснее было, сколько и где болтов,

И до лампочки до какой то там в небе звезды.

Они слушали вместе избитый на нет шансон,

Он курил на крыльце, а она ковыряла в носу,

Жадно воздух вдыхая, под медленный баритон.

И не знала она, что ангелы их не спасут…

Разобьется отныне их жизнь на две половины,

По ту сторону жизни одна, а другая… как странно.

И не надо ему ничего уже, кроме глины,

А она продолжает жить как в коме, спонтанно.

И по прежнему верит в ангелов и парит в облаках,

Обливаясь слезами от преданности друзей.

Не беда, что белеет нещадно «парик» на висках,

Жизнь прекрасна, на нашей простой земле.

А жизнь – королева Вселенной,

Её не отпустишь однажды,

Душою своей мы не тленны,