Дю Бартас покосился на тряпку, под которой лежала вынутая мною колючка, потер лоб, задумался.
– По зрелом размышлении, а также учитывая, что этот, гм-м, сарбакан, без сомнения, является оружием… Однако же, друг мой, насколько сие оружие благородно?
Я с трудом смог удержаться от улыбки.
– Касики, сиречь вожди племен, кои пользуются этими «дудочками», еще полвека назад были возведены Его Католическим Величеством во дворянство. Так что в Новом Свете – это оружие рыцарей.
– Правда? Тогда конечно. А если что, мы скажем…
– Что маркиз струсил, – усмехнулся я. – Покажите синьору Монтечело сарбакан, пусть закажет такой же у краснодеревщика. А колючек у меня хватит на всех. Стреляемся с десяти шагов.
– Решено! – Его глаза блеснули, широкая сильная ладонь ударила по столу. – Вот это будет дуэль!..
– Vieux diable! – закончил я, с запозданием сообразив, что богохульствую.
Mea culpa!
4
– Рад вас видеть, сьер Гарсиласио.
– К сожалению, не могу сказать того же.
Он изменился за эти сутки. Темные пятна легли под глазами, тонкая кожа щек казалась серой, уголки губ опустились вниз.
Изменилась и камера. Табурет стал повыше, из-за чего сьер римский доктор был вынужден то и дело дергаться, пытаясь достать ногами до пола. Бесполезно! В том-то и задумка: неудобный табурет, две яркие лампы у самых глаз и, конечно, маленький человечек в капюшоне, удобно устроившийся рядом.
– Я ждал вас в полдень.
С ответом я не спешил. Да, он ждал меня в полдень, сейчас уже восемь, значит, со времени нашей встречи прошло больше суток. Для человека, сидящего на неудобном табурете, – много. Много – но еще недостаточно.
Недостаточно, чтобы увидеть Ад.
– Сьер, я хочу у вас спросить! Сьер!..
Да, и голос уже другой. Гордыни явно поубавилось.
– Простите, я… я не помню, как вас зовут. Сьер, я хочу спросить…
Третья лампа, такая же яркая, стояла передо мной. На этот раз она освещала страницы толстого тома, переплетенного в грубую кожу. Вчера я читал экстракт, сегодня – само дело. Мелкое, рядовое дело о ереси и распространении заведомо вредоносных учений. К счастью, неведомый мне писарь не экономил бумагу – буквы были размером с тараканов. Тех самых, которых столь добросовестно изучал брат Паоло.
– Сьер! Почему вы?.. Извините, забыл ваше имя…
Да, спеси стало поменьше. Уже не требует – просит. Но спешить некуда, можно пока полистать протоколы. На следствии сьер Гарсиласио де ла Риверо был очень разговорчив. Тоже метода – и очень удобная: болтать о чем попало, старательно избегая важного. Вот, например, здесь… и здесь…
Я поднял взгляд – его глаза были закрыты. Это заметил не только я. Маленький человечек бесшумно встал, легко толкнул парня в плечо.
– А?! – В глазах плавала боль. – Опять? Сьер… Простите, сьер, они мне не дают спать! Я не понимаю! Я требую…
Я ошибся. Он еще требует.
Закладка легла на нужную страницу. Вот с этого и начнем. Но не сейчас. После.
Когда сьер Гарсиласио уже ничего не станет требовать.
– Я действительно опоздал, извините. Это первое. Теперь второе. Вы не забыли мое имя, я вам его просто не называл…
Он подался вперед, рискуя упасть с табурета, но я покачал головой. Рано! Даже имя мое называть рано. С именем я сразу стану для него человеком, а это лишнее. Я – Черный Херувим. «Как содрогнулся я, великий Боже, когда меня он ухватил…»
– Теперь третье, сьер де ла Риверо. Спать вам не дают по моему приказу. Для вас началась Вегилия.
В глазах – испуг, затем – отчаянная попытка понять, осмыслить. Да, он еще думает. Я пришел слишком рано.
– Вегилия? Это… бдение по-латыни? Но почему? Я же не смогу ничего соображать!