Как я могла так с собой поступить?! Как он мог со мной так поступить? Кажется, я, наконец, повзрослела. Только сейчас я поняла, что надо было её ко мне, в столицу, а не мне в деревню… я теперь глубоко запутана в своих чувствах и отношении к Венедикту.

Пока не случилась война, я думала, что вот, я близка к покупке квартиры и замужеству. Свою квартиру я бы сдавала, деньги берегла, а жили бы мы в его квартире. У нас родились бы дети. Я так хочу быть женой, матерью и хозяйкой, что, боюсь, упустив это почти у финиша, я перегорела и теперь не хочу ничего. Особенно после его поступка.

Ну зачем ты меня об этом просил?!

– Я очень хотела семью с ним, – прозвучало из темноты подвала, когда немного стихло.

– С кем?

– Отцом Венедикта. Представляешь, я хотела двоих – Венедикта и Владлену. Или Владу. Остановилась на Владлене, так как можно сокращённо называть Владой!

– Представляю ваше удивление, когда вы узнали, как зовут меня!

– Меня как молнией поразило! Я сочла, что это знак.

– Посмотрим. Я стала сомневаться в своём отношении к нему, – война многих сделала откровенными.

– Я пока что не берусь его ни осуждать, ни оправдывать, потому что, к моему стыду, я его совсем не знаю.

– Расскажите мне всё с самого начала.

– Отец его – моя любовь. Даже не знаю, может, я его до сих пор люблю. Но знаю точно, что кусок моей души тогда точно покинул моё тело.

– Что же случилось?

– Я не знаю… Я была беременна, на седьмом небе от счастья, что беременна от моего Влада. Мы…

– И его так звали?

– Я его так любила, что хотела, чтобы всё звучало его именем. Для меня он – это любовь, дети – любовь. А значит, в их именах должны быть звуки его имени. Звучит, будто я сотворила кумира. Может, так и было. Но, думаю, я тогда поверила, что наконец вырвусь из пучины одиночества. У меня было хорошее детство. Одинокой я стала, как только государство назвало меня совершеннолетней. Будто Бог дал дожить моим родителям до этого моего возраста, чтобы я не попала в детский дом.

– Понимаю. Что же произошло?

– Он пропал без вести. Мы планировали свадьбу. Уже подали заявление. Он работал. Мы откладывали деньги на свадьбу, на ребёнка. И как-то раз он не вернулся с работы. Всё.

– Что полиция?

– Искали, конечно. Поняли, что он был похищен. Я в этом не уверена.

– Как протекала беременность с такой не-рвотрёпкой?

– На удивление отлично! Легко так! Видимо, у Венедикта было чёткое намерение родиться. Это единственное, что меня хоть как-то приводило в чувства. Я сошла бы с ума от горя. Даже ходила делать аборт. Врачи просили подумать. Ведь ребёнок был с идеальным

здоровьем. Они говорили, что если уж я не передумаю оставлять его себе, то хоть в семью определят! Косились на меня. Странные те врачи, что делают аборты. Противоречивые. Вроде и за жизнь борются, заступаются, но при отказе матери всё равно её отнимают. Сложные люди.

– Что-то мне подсказывает, что именно это чувство недопонимания я сейчас испытываю к Венедикту.

– Может. В общем, я выбежала из операционной в последний момент. Странно было убивать частичку Владислава. Я сидела в кафе и не могла поверить, что хотела это сделать. Я была счастлива, что опомнилась!

– Да что же произошло, что ваши отношения не задались?

– Всё было хорошо, пока он не стал говорить о том, что насиловал и убил меня в прошлой жизни.

– О как! То были вы!

– Странная реакция. Ха-ха, – в эти времена смех был только нервным. – Он говорил тебе об этом! Он всем рассказывал.

– Вам было и неприятно, и плюс стыдно…

– Всё сложнее. Он это преподносил людям, как страшные байки. Ему, по сути, никто не верил. А я… Мне было просто жутко какое-то время, но я бы могла с этим жить, пока не вспомнила…