Немного расстраиваюсь, оттого что до сих пор не знаю, кем хочу быть, ведь у меня нет ни истории, способной вдохновить на выбор профессии, ни таланта. Чувствую себя мерзкой, липкой и грязной, но не от жары, а от чувства зависти к человеку, с детства знающему свое призвание.

– Спасибо, что поделился. Правда.

– Да, ничего. – Саша улыбается, снова надев маску весельчака. – Как там твое решение? Ты все еще хочешь претворить в жизнь свой идиотский план?

– Саша! Он гениальный! Обидно. И вообще, ты помнишь, что за тобой должок?

Глаза парня округляются, он заподозрил неладное.

– Нет, нет, нет, и еще раз – нет!

– Хочешь сказать, твои обещания гроша поломанного не стоят?

– Ломаного. Ломаного гроша.

Я хмурю брови и театрально закатываю глаза.

– Ладно. Давай ты мне опишешь весь свой план, а я постараюсь сгладить неровности.

– Я согласна. Итак. – Прокашливаюсь, потому что на самом деле не готова давать какие-то ответы после истории друга. – В своем выпускном классе в школе для одаренных детей, как самая не одаренная, я буду обычной немой студенткой из Англии.

– Ученицей. Студенты учатся в вузах.

Я начинаю закипать, но Саша вовремя сдается.

– Я буду усердно готовиться к экзаменам, к которым никогда не готовилась, буду посещать факультативные занятия, ничего не будет меня отвлекать… От тебя потребуется только несколько заверенных справок, отвозить меня каждый день в школу и… поддержка, конечно.

– Ладно, – бросает друг, пристально меня осмотрев, и возвращается к своему напитку.

– Ну, пожалуйста!.. Подожди, что? Ты согласен?

– Да, согласен.

– В чем подвох? Кто ты и что ты сделал с Александром?

Саша расплывается в улыбке, как Чеширский Кот.

– Вивиан. Ты – единственный человек, который меня понимает. Я не могу стать для тебя еще одним человеком, которому все равно. До тебя я никому не рассказывал историю о Леше, потому что никому нет до этого дела. Никто никогда не спрашивал, почему я решил стать врачом. Я не смогу нормально спать по ночам, зная, что ты ходишь в школу как на пытку. Признаю, что Паша и Ливи не идеальные родители, зачастую они не разбираются в ситуации, как это было год назад, и делают поспешные выводы. Они тебя любят, но твоя успеваемость для них важнее, чем внутреннее состояние. Да и я хорош, ударился в работу и эту Америку, я ж раньше никогда там не был! Про твою учебу я вообще не думал, учишься и учишься, а как тебе это дается… Поэтому сейчас я сделаю все так, как нужно, если ты обещаешь хорошо учиться и все мне рассказывать!

Я не верю своему счастью. Вот он – человек, на которого я могу положиться, пособник моей большой толстой лжи, мой брат и опора.

– Спасибо, Саш. Спасибо.

– О нет-нет, только не плачь!

– Я и не плачу, – отвечаю, промокая глаза салфеткой с логотипом кафе. – Хочу сказать, что я всегда выслушаю тебя и дам совет, знай это. Вот.

– Да я знаю. Лучше посмотри, какую я тебе справку соорудил. Это из Англии, от моего знакомого. Он лор и сурдолог. Ни в какую не хотел выписывать, но и за ним один должок водился. Только я имя твое еще не поставил, так бы он обо всем догадался. Сделаем перевод, заверим его, и все – готово, – Саша показывает на экране телефона файл со справкой. Выглядит она убедительно. – Слушай, Ви…

– Да?

– Тебе правда так будет лучше? А что, если ты захочешь завести друзей?

– Так будет лучше. Не захочу. Мне никто не нужен. Я еду туда учиться и, возможно, понять, кто я и кем хочу быть. А еще было бы неплохо наладить свой сон.

– Хорошо. И про сон идея отличная.

Киваю и решаюсь пока не говорить про свой ночной паралич.

– Ну что? Готов увидеть Краков?