– А я уже сама ухожу, – пожала я плечами и добавила: – В прокуратуру.

Она не стала меня останавливать, но после того, как за моей спиной закрылась дверь кабинета, ИО директора сделала один телефонный звонок – Немигайлову. Мне было неинтересно, о чём разговор, потому что я своей цели достигла. Разворошила змеиное гнездо, заставила гадюк нервничать и суетиться – всё так, как и задумано. Осталось только посетить прокуратуру, потому что моего юридического опыта не хватало на то, чтобы разобраться в подведомственности и прочих тонкостях. Но! Немигайлов наверняка доложит Артуру о моих намерениях, и до диалога с прокурором я могу не дожить, поэтому конечным пунктом этого опасного путешествия по лезвию ножа стало областное следственное управление. А что? Для бешеной собаки семь вёрст – не крюк. Может, мне нравится мотаться туда-сюда между Вырвинском и столицей нашего расчудесного региона.

– Опять вы? – скривился следователь, только вчера отпустивший меня в Лесное. – Марфа Але…

– Элеонора Алексеевна, – поправила его я. – Простите за назойливость, но я просто не знаю, куда мне обратиться за помощью.

* * *

Любовь любовью, но слишком уж легко Мирон отказался от своего намерения защищать беспомощных стариков в Лесном. Я так поступать не собиралась. Пётр Семёнович хоть и вредина, но это не значит, что его можно просто так крыши над головой лишить. А Клавдия Ильинична вообще Божий одуванчик, особенно когда спит зубами к стенке. У неё теперь даже зубов, кстати, нет. Кто за одиноких пенсионеров заступится?

Умные дядьки в погонах и без таковых слушали меня долго и очень внимательно. Я выложила им тонны информации о незаконных деяниях агентства, в котором раньше работала. Чему-то можно было легко найти доказательства, что-то требовало времени и усилий для проверки озвученных мной сведений, но желаемого я достигла – и бывшего работодателя сдала с потрохами, и Карпунину в Карму плюнула. Обоим Карпуниным. К Мирону после моих откровений тоже наверняка появятся неприятные вопросы, но в этом случае мне его было нисколечко не жаль. Сам виноват. Знал же, что Артур проедется по Лесному на асфальтовом катке, под которым погибнет всё живое, что там есть, включая последних двух жителей. Трус. За свою шкуру после пережитого испугался, а о других не подумал. И что я только в нём нашла? Любовь зла, да.

Когда один шибко умный майор в ходе беседы изволил усомниться в моём бескорыстии, я заявила, что люди разучились видеть в людях людей. Прямо так и сказала. И ещё поинтересовалась, нет ли среди присутствующих умников желающих менять столетней старушке подгузники в лесу, где даже «скорую» вызвать проблематично. Её нельзя сдать в дом престарелых – у неё фобия. Кому-то же должно быть не всё равно, так почему не мне? Сын в больнице, внуки туда ехать не хотят. На кого её оставить? На соседа, которому тоже уже за восемьдесят перевалило? Да и плевать я хотела на подозрения в мой адрес. Я о помощи просить пришла, а не оправдываться.

Длилось это всё часа три, после чего мне пообещали во всём разобраться и виновных наказать по всей строгости в соответствии с их деяниями.

– Спасибо, – раздражённо и устало поблагодарила я защитников правопорядка. – Всё? Я могу идти?

– А вас никто и не вправе задерживать, – вымученно улыбнулся мне мой следователь. – С вас все обвинения сняты, а меры пресечения отменены.

– А Власов? – уточнила я.

– А Власов ваш теперь главный подозреваемый. В деле появились новые улики, поэтому пришлось взять его под арест.

– Вы издеваетесь? – не поверила я своим ушам. – Власов за Мирона собственную жизнь отдать готов. Не знаю, какие у вас там улики, но это бред.