— Да это же плащ-накидка, – сообразила Катя, накинув его на плечи и увидев позеленевшую бронзовую застёжку.

«Пригодится», – решила она и расправила его поверх куртки.

«Всё своё ношу с собою».

Было ли ей стыдно? Ну, она об этом подумала, но с ней не церемонились, а она на грани выживания, и хозяин замка– её пленитель, враг, и он первый начал!

Очень хотелось есть и пить. К Вячеславу она отправилась в первой половине дня, рано позавтракав, и надеялась, что где-нибудь до обеда успеет попить кофе, но не задалось. Выходить из выделенных покоев Катя боялась. Не знаешь, на кого наткнёшься, да и не хотелось обращать на себя внимание лишний раз. Любое приключение обернётся против неё.

Через полчаса мучительного ожидания к ней постучали и, не дожидаясь ответа, крикнули, что хозяин ждёт её во дворе. Катерина обвела взглядом покои, надеясь, что впереди её ждёт что-то лучшее, а не худшее и спустилась.

Во дворе уже все собрались и были готовы к отъезду.

— Доброе утро, дочь, – насмешливо поприветствовал её сеньор, – садитесь в карету.

— Доброе утро, – стараясь говорить как можно спокойнее, произнесла Катя, – хочу вас предупредить, что вряд ли я долго продержусь без воды и еды.

— Я слышал, что воду вам вчера приносили, а еда… Берта! Ты кормила сеньориту?

Неприятная женщина стояла возле телеги и следила за разгрузкой мешков с овощами. Стоило ей услышать окрик сеньора, она побелела и с ненавистью посмотрела на чужачку. Брис говорил, что эта девка плохо понимает их речь и почти не говорит сама, однако же наябедничать сумела.

— Берта, ты приносила сеньорите завтрак? – теряя хорошее настроение, рыкнул владетель.

Женщина бросилась в ноги хозяину, моля о пощаде и жалуясь на то, что ей было страшно возле этой ведьмы. Берта подумала, что услышанные ею сплетни о ведьмовстве помогут ей, но сеньор окончательно рассвирепел и велел бить её на конюшне.

— Если ещё хоть кто-то назовёт мою дочь ведьмой, то я вырежу язык.

Тишина была ответом.

Тот, кто вчера не поверил в то, что найденная девка – сеньорита и беззаботно болтал об этом, притихли. У Отиза слово с делом не расходится, а Берта – завистливая и злая баба, которая всё хочет выгадать, а ума не хватает.

Её дочь, битая плетьми, лежит, в себя не приходит, а ведь лекарь был рядом, но Берте стало жалко денег. Священника пригласила, чтобы молитву о здравии читал, и всё. Даже раны девке не обмыла, а ведь Арно подробно обсказал ей, что кровь надо смыть со спины и тряпкой от мух прикрыть. Жадная и ленивая баба! Держится только потому, что умеет считать, и то проверить бы, да некому.

Катерина стояла ни жива, ни мертва. Неужели она всё же ошиблась со временем и уже вовсю ловят ведьм, отправляя их на костёр? Сейчас, когда Берту поволокли в конюшню, все подозрения в ведьмовстве приобрели более весомое значение. Здесь одно неосторожное слово– и уже калечат тело. И чего эта Берта вздумала вредничать ей, ведь она в отличие от неё знала, чем чревато непослушание у сеньора? А что делать Кате, молчать и пытаться решать всё самой? Пожалуй, больше она не осмелится жаловаться на кого-либо.

— Ваше сиятельство, проявите милость в отношении этой женщине, – не смогла смолчать Катерина.

— Я велел ей позаботиться о вас, она нарушила мой приказ.

— Она глупа и ничего не понимает. Быть может, она любила вашу дочь, а тут я… – всё тише говорила Катя, слыша первые крики Берты.

— Я не терплю неподчинения, – приближаясь, с намёком проговорил Отиз, на что Катерина понятливо кивнула и опустила голову.

Он громко свистнул, из конюшни появилась лохматая голова Арно.

— Добавь ещё парочку для закрепления и пусть идёт к прачкам. Больше она здесь мне не нужна.