– Ха, вот это уж точно, – с ноткой самодовольства в голосе откликнулся сын, но потом снова озаботился: – А ты уверена, что ее никто не будет искать? Мы взяли и утащили ее со скамейки… без спросу. Еще припишут нам с тобой киднеппинг.

– Ну что ты выдумываешь, какой еще киднеппинг! – пропыхтела женщина в шляпе. – И вот же билет… Все время ты чего-то опасаешься.

– У меня профессия такая, – ответил Генчик. – Надо быть постоянно начеку.

– Я абсолютно уверена, она сама сюда приехала, а потом села на скамеечку, задремала на солнышке, ее разморило, бедняжечку… Так бывает.

– Ну-ну, тебе лучше знать, – пробормотал ее сын. – Только я не уверен, что твоя «бедняжечка» нас потом поблагодарит.

– Конечно, поблагодарит, не сомневайся. Она бы сама не дошла, да ее и не пропустили бы в таком виде без сопровождения, разве ты не понимаешь? Теплоход бы уплыл, билет пропал… Вот ужас! Представь себя в такой ситуации.

– Не хочу я ничего представлять, – сердито ответил Генчик. – Ох, ешкин кот, она все время дрыгает ногами, как будто я учу ее плавать.

Веронике и в самом деле казалось, что она плывет над землей и перебирает ногами в воздухе.

Потом были ступеньки, строгие голоса, причитания дамы в шляпе и громкий голос Генчика, который велел ей сначала идти, потом стоять, потом поднять руки. Стоять с поднятыми руками было отчего-то смешно, и Вероника хотела покружиться на месте, но чуть не упала и в конце концов снова оказалась у Генчика под мышкой. От него тоже еле слышно пахло жареным луком, а еще душистым мылом. Больше – именно мылом. Душистое мыло абсолютно примиряло Веронику с их нежданной близостью. Она хотела признаться, что очень любит чистоплотных мужчин, но решила, что такое признание может быть неверно истолковано, и снова рассмеялась.

– Впервые вижу человека, который чувствует себя счастливым наутро после возлияний, – проворчал Ген-чик.

– Я была на свадьбе, – неожиданно для себя сказала Вероника, у которой наконец-то ожил язык. Говорила она медленно, отделяя друг от друга слова большими паузами.

– Чего-чего? – протянул Генчик. – Что вы там лопочете? Ничего не понял. Вот же еще приключение на мою голову. Хорошо хоть, что симпатичная.

Вместе с тонким ручейком пассажиров троица взошла на борт теплохода, очутившись на нижней палубе. Приветливые члены команды указали им, где зарегистрироваться и получить ключи от каюты.

– Генчик, представляешь, наша бедняжечка участвует в конгрессе «Женщина в бизнесе», – возвестила дама в шляпе, которая взяла на себя регистрационную часть мероприятия и теперь стояла, держа в вытянутых руках две пары ключей. – Их всех поселили на средней палубе, и ее каюта тоже там.

– Это что ж, мне ее по лестнице тащить? – простонал усатый.

– Ну, не на пол же бросить, – возмутилась его мать. – Если доброе дело не довести до конца, получится не дело, а мелкая пакость.

– Придется взвалить твою бедняжечку на плечо, по-другому никак, – смирился со своей участью Генчик. – Вот клянусь, когда я поволоку ее наверх, все подумают, будто я ее прикончил.

– Ну что у тебя за фантазии, господи! Никто ничего не подумает. Принесешь ее в каюту, уложи на кровать, укрой чем-нибудь, а ключ положи на столик. Понял?

– А ноги ей не вымыть? – возмутился Генчик, но, наткнувшись на суровый взгляд матери, пошел на попятный: – Да ладно-ладно, уж как-нибудь справлюсь. Опыт-то у меня огромный… В общем, мамуль, жди меня здесь. Мне же еще чемодан бедняжечки наверх поднимать. Ох, и любишь же ты делать добрые дела чужими руками.

Генчик справился с поставленной задачей на отлично. Когда он наконец-то опустил Веронику на кровать, та испытала невероятное блаженство, даже негу. Закрыла глаза и сразу же поплыла по незримым волнам сна.