Марат планировал собрать вечернюю, самую обильную выручку после завершающего праздник салюта. Однако часом раньше все точки объехал его новый силовик, который сказал продавцам, что вечерней инкассацией занимается он. Никто из ребят не заподозрил, что дело нечисто. Напротив, решение казалось вполне логичным – самостоятельно перевозить большие суммы денег в этот угарный вечер коммерсантам вряд ли стоило.

Отец Майкла поднял все связи и добился для незадачливых бизнесменов пятиминутной аудиенции у тех самых больших людей, чьи имена следовало называть при наездах. Люди сообщили, что о пиве на день города слышат впервые, и возмутились, как это кто-то посмел поминать их имена всуе, пообещав найти и наказать наглеца. Обнадёженный их возмущением Марат спросил, за какой процент они стрясут с мошенника украденную выручку, но его вопрос разозлил больших людей едва ли не больше, чем упоминание их имен всуе, и делегация просителей была вынуждена спешно ретироваться. В итоге Майкл с Маратом лишились почти всех оборотных средств, а Макс – даже иллюзии работы. Зато на состоянии его личных финансов закончившаяся катастрофой праздничная розница сказалась куда благотворнее успешного для Марата с Майклом опта. В день города через руки Макса прошло не меньше пятисот бутылок, и он, помня о полной неопределённости с зарплатой, продал каждую минимум на пять рублей дороже назначенной Маратом цены.

Максим появился в университете за час до окончания приёма документов на дневное отделение. Главный корпус кипел. Сквозь гомонящую толпу постоянно сновали группы из самых беспокойных абитуриентов. Обстановка пробудила в Максе спортивный азарт, и он сам не заметил, как появилась цель: поступить во что бы то ни стало. Взглянув на данные о конкурсе (филфак – 1,5 заявления на место; РГФ – 7,5), Макс перешел к расписанию и начал прикидывать шансы. «Вроде выходит, что надо на филфак. Но там русский и литература устно, причем, уже завтра. А на РГФ первый экзамен – английский, и не завтра, а через два дня. Завтра я русский устно даже на три не сдам. Попробовать English послезавтра на четыре… Да, блин, а почему нет? Конечно, по слухам, парней на филфак берут не глядя, но ведь не факт, а куража при этом ноль. Не поступишь при полутора на место – опозоришься. А при семи с половиной на место пролететь не стыдно, значит, и прорваться шансов больше…»

– Привет, – услышал он за спиной голос Станиславы, и, оборачиваясь, с досадой подумал: «Fuck, ну я же не хочу её видеть, зачем это всё…».

– Да, привет, – он напрягся в ожидании вопросов о том, куда он исчез, и что вообще случилось. Однако вместо этого услышал:

– Ты на РГФ?

– Пока не знаю.

– Но… Ты же обещал. Помнишь, когда я попросила, ты пообещал, что поступать будем вместе. Я неделю назад подала документы. На РГФ. Мы ведь, когда знакомились, на РГФ собирались…

Сказав это, девушка неуверенно улыбнулась.

– Да, но это было… Было до… ну, неважно, не понимаю просто, скажи лучше, тебе-то зачем? Разве это важно? Сейчас, я имею в виду, сейчас это важно, какой в этом смысл? Меня всё равно в армию заберут. При чём тут вообще РГФ и… – Макс осекся, чуть не сказав «ты».

– Но ведь ты обещал.

Он ожидал чего угодно – деланого безразличия, надменности, упреков, вопросов, может, даже просьб и слёз, но не этого странного требования. Причину Станислава с неприятной, означавшей полное равнодушие откровенностью, объяснила ему год спустя. «Если я правильно понимаю о чем ты, – не то сказала, не то написала она, – это, наверное, всё оттого, что мне тогда почему-то очень хотелось быть с тобой. Я сильно переживала, вот и придумала себе такую странную надежду. Решила, что пока ты готов сдержать это обещание, оно нас связывает. Вечер, когда ты это пообещал, продолжается, и мы с тобой всё ещё вместе».