– Мне кажется, я потеряла сумочку, – отвечаю я ей, умалчивая о том, что больше беспокоюсь, не потеряла ли я свой рассудок. Как я могла забыть, что больше тут не работаю?

– Давайте обратимся в полицию, – предлагает она. – Может, кто-то отнес ее туда.

Прежде чем я успеваю запротестовать, она находит в ноутбуке телефонный номер местного полицейского участка и набирает его на стационарном телефоне.

– Дальше я сама, – говорю я, слыша зазвучавшие на линии гудки. – Не хочу отвлекать вас от работы.

Она протягивает мне трубку и уходит к своему столу. Мне очень не хочется впутывать в это полицию. У меня глубокое недоверие к копам с тех пор, как меня ненадолго забрали органы опеки после ареста мамы за вождение в нетрезвом виде, когда она со скандалами разводилась с Рэнделом.

Пока я прохожу через компьютеризированную телефонную систему, нажимая различные кнопки, чтобы дозвониться до полицейского бюро находок, я читаю витиеватые надписи, сделанные синей ручкой на руках. «НЕ ЗАСЫПАЙ», – говорится у меня под костяшками.

– Я хотела бы сообщить о потерянной или украденной сумочке, – говорю я дежурному офицеру, когда та отвечает на мой звонок.

– Так что с ней сделали? – требовательно спрашивает она.

– Что вы имеете в виду?

Она нетерпеливо вздыхает.

– Ее потеряли или украли?

– Я не уверена. Я уснула на лавочке в Вашингтон-Сквер-парке. Когда я проснулась, она исчезла.

– Вы заснули? И сумочка исчезла? – говорит она с недоверием. – Хорошо-о-о-о… – протягивает она. Я чувствую себя полной дурой.

– Вы можете описать свою сумочку и сообщить мне ее бренд и цвет?

Так как я не помню, какая сумочка была у меня сегодня, то описываю три сумочки, которые я попеременно использую. Я чувствую ее нетерпение.

– Вы только что описали три разные сумочки, – выпаливает она с придыханием. – У вас пропала одна или три?

– Одна.

– Так какая у вас пропала? – она едва скрывает свое нетерпение.

– Я не знаю. Я не могу вспомнить, какую взяла сегодня, – запинаюсь я.

– Давайте подытожим, – говорит она. – Вы заснули в парке на лавочке. Когда вы проснулись, ваша сумочка пропала. Вы не знаете, украл ли ее кто-то, пока вы спали, или вы потеряли ее. И вы не помните ее цвет или бренд, – она замолкает, чтобы набрать в грудь воздуха. – Послушайте, дамочка, у меня есть предложение.

– Какое?

– Почему бы вам не перезвонить нам, когда вы вспомните, – сердито отделяя один звук от другого, говорит она.

Линия разъединяется со щелчком. Я так раздражена грубостью этой женщины, что беру ручку из ящика стола и пишу на руке: «НИКОГДА НЕ ГОВОРИТЬ С КОПАМИ!!»

Это ребячество, но мне становится лучше. Полицейская общалась со мной так, будто я сумасшедшая. Я не сумасшедшая. Я уверена, что существует совершенно разумное объяснение моей растерянности. Возможно, я чувствую побочный эффект седативных средств, которые ввели меня в состояние зомби. А может, я действительно акклиматизируюсь. Это могло бы объяснить, почему все вокруг кажется таким, будто это происходит с кем-то другим.

Я обхватываю лицо руками и пытаюсь сфокусироваться на том, что мне делать дальше. Если моя сумочка утеряна, тогда у кого-то могут быть мои кредитки. Мне нужно заблокировать их.

Снова поднимаю трубку и звоню в свой банк. После того, как я дважды продираюсь через автоматизированную систему, на мой звонок отвечает «Брэд» из службы поддержки.

Сообщаю Брэду, что моя сумочка пропала и что я хотела бы заблокировать все свои кредитные карты и доступ к банковскому счету. Мы проходим процедуру верификации моего имени, страхового номера и всего прочего.

Брэд ставит звонок на удержание, пока проверяет мои данные. Металлическая мелодия врезается в мои нервы так глубоко, что я издаю слышимый вздох облегчения, когда его официозный голос снова появляется в трубке.