«Малый толкователь карт и гадальных арканов», выпущенный под редакцией Общества любителей предсказаний и рекомендованный для домашнего применения лицам, не обладающим истинным даром прозрения

К полудню дождь прекратился. Остались сизые лужи, в которых отражались кружевные ограды, да и сами дома, побелевшие, даже будто бы нарядные. Автомобиль Медведя давил их и сизые куски льда, что упрямо держались в воде.

Мы молчали.

Не потому, что я злилась. Хотя да, все еще злилась, но это привычное состояние. А в голове крутилось то самое, про чудовищ…

И про то, что Медведя я знала. Давно. Еще с войны. Еще на войне. И позже, потом, когда мне… сделали предложение. И оказалось, что не только мне. Он был очень внимательным и заботливым ублюдком, мой бывший муж. И знал, как сделать так, чтобы я приняла это хреново предложение.

Дышать надо глубже.

И улыбаться.

Кто-то в женском журнале, которые приносят Софке, писал, что если улыбаться миру, то он улыбнется тебе. Я честно пыталась, но добилась только того, что челюсти свело от злости.

– Я могу отказаться. – Медведь выбирался из-за руля медленно, потому как старый «Студебеккер» был ему еще более тесен, чем кабинет.

– Только попробуй.

Не может.

Если новое начальство прибыло, стало быть, и рапорт на отставку подан и принят. Подписан. Отправлен в имперскую канцелярию, а оттуда его хрен добудешь. И этот вот, новый начальник, тоже прибыл.

Почти.

Я видела паром, который медленно полз, пробираясь по-над гребнями скал. Ветер попритих. Море тоже облеглось. Солнце и то выглянуло сквозь решето туч, щедро плеснувши светом.

И я зажмурилась.

Слишком уж яркий. Слишком…

– Ты только с ходу его не сожри, – попросил Медведь.

– Постараюсь.

Врать я так и не научилась, и Медведь хмыкнул. Пускай себе…

– Может, человек приличный…

– Приличного человека в нашу глушь не сошлют.

– Не скажи. Как по мне, как раз и сошлют, чтобы приличиями своими жить людям не мешал. – Все-таки чувство юмора у Медведя было своеобразным.

Он замолчал. И я тоже. Смотрели, как медленно приближается серая туша парома. Загудели трубы, и в порту началась привычная суета. А еще снова запахло рыбой.

Ненавижу этот запах.

И остров.

И…

Я подняла голову и посмотрела на небо. Тучи вытянулись, почти как решетка… а за нею солнце. Далеко. Недостижимо почти.

– Если… если я пришлю ребенку подарок?

– Мы будем рады.

– Уверен?

Кивок.

– Ты только в рамках приличий себя держи, – на всякий случай уточнил Медведь.

И я кивнула. Удержу. И постараюсь. Софке надо будет сказать, если она пока еще не знает.

Интересно, обрадуется? Или снова за карты засядет?

А вот курить закурит, тут и думать нечего.

Паром причалил, и его поспешно закрепили дюжиной цепей. С грохотом опустились трапы.

– Пойдем?

– Да ну. – Медведь не шелохнулся. – Не суетись.

Кто суетится? Я? Да я вообще могла бы тут и не быть. И… и с каждым мгновением эта мысль начинала казаться все более здравой. В конце концов, чего это я? Завтра явится этот, новенький, в участок. Медведь зачтет речь. А…

– Не пропустим?

– Сама-то как думаешь?

Ну да… Людей прибыло немного. Большей частью к нам грузы идут. Вон, Бахтин что-то там закупал для ферм своих. Зерно еще привезти должны были. Хлеб. Товары для магазина Нателлы Олеговны, что-то она там Софье обещала из тканей.

Почта опять же.

А люди… люди – редкость.

– Вон, гляди, – сказал Медведь.

И я увидела.

По трапу неспешно спускалась дама в роскошной шубе. Песец? Соболь? Соболь вроде темный… Так и не научилась разбираться. Главное, что видно, – шуба умопомрачительно дорогая. И роскошная.

Как и дама.

А вот мужчина, что следовал за ней, выглядел до отвращения обыкновенным. Нет, пальтецо хорошее, под стать шубе. Тросточка в одной руке, кофр – в другой. И тросточка не для красоты, он явно прихрамывает на левую ногу. А больше с такого расстояния не разглядеть.