А я, облегчённо выдохнув, отправился к Хенриру. Он был сержантом, поставленным над недавно сформированной десяткой, которая должна была заменить погибших под Сантимским лесом солдат.

Хенрир мне понравился. Сухопарый, жилистый, сероглазый, с тремя жуткими шрамами на левой стороне лица и порванным ухом, лысый и щетинистый, он напоминал бродячего пса, которому ежедневно приходится драться с другими собаками.

Да и речь у него была под стать этому образу – отрывистая, резкая, напоминающая лай.

Сержант, попыхивая трубкой – я обратил внимание, что здесь многие их курят, чего я не одобрял – изучил мои бумаги, рассказал о дневном распорядке, правилах лагеря, оснащении, кормёжке и прочих вещах, о которых стоило знать. Мне предстояло провести здесь несколько недель, дожидаясь прибытия нового капитана.

Дни в Ветренном лагере тянулись долго и были похожи один на другой как две капли воды. Ранний подъём, помывка, зарядка, завтрак, физические тренировки, обед, тренировки с оружием, обучение тактике и стратегии, ужин, пара колоколов свободного времени – и отбой.

И так изо дня в день.

Для меня, сына генерала Слэйта, с молоком матери впитавшего воинскую науку и обученному куда лучше половины Имперских офицеров, занятия у сотников представлялись на редкость бесполезными. Всё, что они рассказывали о построениях, манёврах, использовании преимуществ местности, тактических порядках, оснащении армии, разведке и прочем, я уже знал, и знал куда лучше них самих.

Поэтому откровенно скучал, хоть и не подавал виду. Да и чего было ожидать? Здесь всё-таки не будущих генералов готовили, а рассказывали рядовым и сержантам основы, чтобы те не глупили во время боя.

После того как меня определили к «Речным воронам» с остальными новобранцами я уже не контактировал. Вместо этого жил и тренировался с десяткой Хенрира и ждал прибытия нового капитана.

Поначалу остальные вояки отнеслись ко мне с пренебрежением. Это было понятно – каждый из них прошёл не одно сражение и считал честью вступить в довольно известный среди северного кулака армии отряд. А я только-только приехал и «не нюхал крови», как выразился Хенрир.

А в приграничье она лилась постоянно.

То, что я слышал о войне, пока жил в Верлионе и отцовском поместье, или читал в газетах, большей частью не соответствовало действительности. Из разговоров с Хенриром и некоторыми другими солдатами, побывавшими в боях, стало понятно, что Ялайское королевство вовсе не было загнано в угол, в чём жителей Империи настойчиво пытались убедить.

Всё было куда хуже. На реке Логейн у “тёмных” была выстроена серьёзная оборона, как и у нас – на реке Тариэль, так что фактически эти рубежи и были границами двух стран.

Но вот от земель нордов на севере до самых Аларских гор, между реками Тариэль и Логейн раскинулись тысячи и тысячи лиг, ставшие бесконечным полем боя. Хребты Сумрачных гор, Ветренная равнина, Сантимский лес, Тенистая долина, Грязное междуречье, Близнецы, Стылое нагорье и многие другие места – всё это не принадлежало ни Империи, ни Ялайскому королевству.

И если западная часть, вплоть до Сумрачных гор, ещё хоть как-то охранялась нашими войсками, патрулями, туда поставлялась провизия и регулярно обновлялись отряды, полки и роты, то Восточная являлась “ничейной” землёй. Там почти не было поселений, и как только там оказывались наши отряды, Ялайские отродья устраивали на них охоту.

Кроме этого, Последователи Ирандера совершали постоянные вылазки на запад по разным направлениям. Их отряды, роты и полки курсировали по приграничью, не давая покоя нашим войскам и периодически совершая налёты на укреплённые города и крепости.