– Тише, я прошу… – прошептала Аманда, чувствуя слабость в ногах. Дэвид одним рывком задрал ее блузку и проскользнул рукой под легкую ткань. Его горячие пальцы прошлись по животу Аманды, достигли бюстгальтера и бесцеремонно отодвинули чашечку вниз.

– Ты соврешь, если скажешь, что хочешь, чтобы я прекратил?

Выговаривая каждое слово на ухо, мужчина играл пальцами с чувствительным соском. Он долго и с наслаждением водил по нему подушечками пальцев, и как только Аманда начала извиваться и стараться вырваться, Дэвид крепко сжал твердый сосок.

– Дэвид, не надо, – на выдохе произнесла Аманда и подалась вперед, выпутываясь из рук мужчины. – Нам нужно поговорить, я просто хочу поговорить.

Дэвид шумно выдохнул и нехотя убрал свои руки. Последнее, что он хотел, это причинять боль Аманде, физическое или психическое, а еще просто с ней говорить. Он отошел от нее и сел в кресло.

– Что тебе нужно? Я утром сказал, что не подпишу. Нет, Аманда, только не на таких условиях.

От холода в голосе Дэвида, Аманде стало не по себе. Она повернулась спиной к мужчине и принялась поправлять свою одежду.

– Какие условия тебя устроят?

– Условия, при которых ты прекращаешь этот бред с разводом, и мы вместе завтрашним рейсом летим домой, в Лос-Анджелес.

– По-твоему это так просто, да? Взять и перестать… – произнесла женщина и села на край дивана. – Я пришла не просить тебя подписать документы.

Дэвид удивленно изогнул бровь и закинул ногу на ногу.

– Так, так, это что-то новенькое за последние пару месяцев.

– Я улетаю завтра. В Европу. Не знаю, сколько я там буду, но точно не меньше двух месяцев. Мне нужно разобраться в себе, Дэвид. В своих чувствах, в своих желаниях, в том, что я хочу от этой жизни. Мне тридцать шесть лет, но я не чувствую себя счастливой. Я хочу обрести свое счастье, и мне для этого нужно быть далеко от тебя. Потому что, когда ты рядом со мной, я теряю голову, рассудок, я хочу тебя, но на этом все заканчивается.

Дэвид сжимал зубы, прямо смотря на Аманду, на ее похудевшее тело, на то, сколько она прилагает внутренних сил, чтобы выговаривать каждое слово. Он щурится, стараясь вглядеться в ее потемневшее лицо.

– Ты права, – лукавит Дэвид. – Тебе действительно необходимо уехать и как можно скорее. Твоя неопределенность сводит не только тебя с ума… Минуточку, Аманда, ты что, притащилась ко мне через весь город, чтобы уведомить меня о своем отлете? Может, ты мне еще время рейса скажешь, чтобы я тебя с цветами проводил?!

– Вообще-то… было бы неплохо. Ты мне не дарил цветов почти целый год.

– Аманда, ты собираешься разрушить наши отношения из-за того, что я тебе каждый день цветы в вазу не ставил? – Дэвид вспыхнул, как спичка. Его голос стал резким, а тон несдержанным. – Говори, зачем ты пришла.

Чувствуя в голосе Дэвида напряжение из-за ее удачных реплик, женщина воодушевилась и легко улыбнулась, откинув прядь распущенных волосы на спину.

– Как я уже сказала, я завтра улетаю… И я все еще люблю тебя, я знаю, какой ты заботливый, какой ты хороший и ответственный…

Дэвид сжал пальцами переносицу, чувствуя, что эта женщина напротив него, только что такая слабая и отчаявшаяся, сейчас доводит его до грани: ему придется хорошенько ее выпороть, либо задушить.

– …Ты единственный, кому я могу доверять, – продолжала Аманда. – Только тебе я могу оставить Лесли.

– Оставляешь мне свою дочь?

– Дэвид, я больше никому не могу ее доверить. Меня не будет два месяца, а ей всего семнадцать. Под твоим присмотром она всегда будет под защитой. Мне спокойнее, если я буду знать, что она с тобой, а не здесь продолжает учебу одна и шляется по сомнительным вечеринкам. Она приедет сразу в аэропорт.