— Веди, — соглашается она.

Пара минут возни с кофемашиной, и по кухне распространяется запах, которого та еще никогда не знала. Или не знала с тех пор, как въехал я. Чашки забираю я сам. Как только я приближаюсь к Шерил, она предсказуемо отступает, окинув меня недовольным взглядом.

— Сотри это выражение с лица. Я просто пытаюсь о тебе позаботиться. Какой ты кофе пьешь? Сахар, молоко… сливки?

У меня громко вибрирует телефон, и Шерил, раздумывая над ответом, на него косится.

— Я пью обычно с миндальным молоком или обезжиренным. Уверена, что у тебя ничего подобного нет.

— Звучит так, будто ты всерьез опасаешься не поместиться за створку шкафчика в следующий раз. Смею тебя разочаровать, у тебя и в этот раз не особо получилось. — Я не могу удержаться и бросаю красноречивый взгляд на ее грудь.

— Ни слова больше! — останавливает она меня движением руки. — Мы никогда не будем говорить об этом инциденте. И о случае в женском туалете — тоже. Я вообще поверить не могу, что за два дня семестра из двух уже дважды оказалась в таких нелепых ситуациях. Если так пойдет и дальше, закончится тем, что я начну умолять тебя вернуться в Бостон, или из какого ты города на самом деле.

— Из Бостона, ты хорошо подготовилась, — смеюсь я ее внезапной искренности и щедро плещу ей в чашку молока. Пусть только попробует не выпить. — Итак, я очень внимательно тебя слушаю, твой брат… — начинаю я сам, пытаясь разом вывести ее из равновесия, потому что если танец поведет она, то закончиться это может полным моральным уничтожением.

Телефон снова вибрирует.

— Может, уже ответишь? По-моему, тебя потеряли и сейчас начнут поисково-спасательные работы.

— Меня никто не терял.

— Три сообщения за минуту.

— Это Норт.

В глазах Звездочки мелькает интерес.

— Да-да, тот самый, который такой же. Вижу я твои грязные мыслишки. Тоже нравятся близнецы?

— Всем нравятся близнецы, — отвечает она без запинки, ничуть не смутившись. Жаль, что так легко. С ней безумно интересно препираться.

— А ты не такая уж особенная, а, Звездочка? Не переживай, лучшую половину нашего тандема ты уже видела, — делаю я слабую попытку вернуться к словесным баталиям.

Вокруг зеленых глаз Звездочки собираются лучики веселых морщинок. Она явно пытается не улыбнуться, но отвечает привычно строго:

— Тебе пишет брат, ответь ему.

— Ему не надо отвечать. Он пишет мне из вредности.

Разумеется, она лишь вскидывает брови, молчаливо требуя пояснений. Я закатываю глаза.

— Когда я отправился на тренировку, попросил его накидать мне подходящей музыки. Тренировка закончилась, а Норт — нет.

Губы Звездочки все-таки расплываются в улыбке, хотя заметно, что ей это не по нраву.

— Видимо, ты часто достаешь его этим вопросом.

На самом деле я пользуюсь любой возможностью написать брату, потому что до сих пор не могу поверить, что мы, наконец, общаемся как нормальные люди. Более чем уверен, что прозорливый Норт это понимает и таким образом дает мне понять, что опасения беспочвенны, но если я хочу, чтобы его в моей жизни было больше, — пожалуйста. Он может присутствовать в ней даже ночью в виде миллиона и одного сообщения.

— Конечно часто. Он знает все, что было написано позже семидесятых. Только теперь придется выключить телефон на время сна, поскольку пока он добрался только до восемьдесят пятого.

Смех Шерил Абрамс застает меня врасплох. Я не был уверен, что она умеет смеяться. И тем более не думал, что у нее это выходит так хорошо. Наверное, стоило бы оскорбиться, что впервые на моей памяти рассмешил эту девчонку не я, а мой брат. Это соревнование никогда не уйдет.