Светка слушала не перебивая, затаив дыхание. Правда, когда она представила нас вместе, печатающих шаг на серой дорожке, сразу захохотала:

– И ты тоже так шла? И получалось?

Вот ехидина! Это она, конечно, вспомнила, как «четко» я вышагивала на ОБЖ, когда уже не смогла от этого отвертеться под строгим взглядом нашего майора, Виктора Петровича. «Ну, погоди! – подумала я. – О тебе-то речь впереди».

И я не ошиблась: сообщение о том, как Светка, вытянув руки по швам, докладывала Марье Степановне о нашем прибытии, возмутило подружку до глубины души.

– Это я так делала?! – закричала Светка. – Ты врешь, не может быть такого!

– Но ведь логика в снах совсем другая, – подколола я ее. – Вот и думай, что это означает.

Услышав о стеклянных стенах, возводимых тысячами мышей, Светка опять оживилась, и видно было: ее голова опять заработала. Но объяснение Марьи Степановны, почему именно следует жить за такими стеклами, опять вывело подружку из равновесия.

– Вон чего захотела! – воскликнула Ковалева. – Я так и знала, что она за всеми только и следила бы день и ночь, если бы можно было. Ну уж фигушки, у нас-то в доме стены из камня.

– Да ведь это сон, – напомнила я ей елейным голосом. – Ты не возмущайся, Света, ты логику ищи.

И стала продолжать. Мой рассказ о мышах, смотрящих на облако, очень позабавил подругу, и она засмеялась. А вот про наше поспешное бегство назад к трамваю и про жгучее желание скорее уснуть, как велела старуха, и вернуться по ее первому зову, Ковалева слушала надувшись. Рассказ о Пике, заглядывающей в глаза Марье Степановны, ее ничуть не удивил: она удовлетворенно кивнула. А упрямством Сашки, не желающим выполнить какое-то требование старухи, моя подруга очень заинтересовалась и вновь задумалась, нахмурив лоб.

– Ну, а потом ты стала звонить в дверь, а я думала, что это трамвай за нами приехал и пора нам уже в стеклянный дом. Теперь поняла? – спросила я у Светки в завершение.

Она молча кивнула и взглядом попросила у меня пока не спрашивать ее ни о чем. «Пожалуйста! – подумала я, удобно откидываясь на мягкую спинку дивана. – У меня и так уже язык устал от разговора. Лучше я отдохну и подожду, пока ты сама все это объяснишь».

Полная тишина царила в комнате. Ничто и никто не мешал Светке размышлять об услышанном. Только ветер доносил со двора крики малышей, да торопливо тикали часы.

– Знаешь, Ира, – подала, наконец, голос моя подруга, – твой сон трудно разгадывать. Он имеет, конечно, смысл, но… понимаешь, такой, как в романах. А в этом ты лучше меня разбираешься. Давай лучше вместе думать.

– Давай, – с готовностью согласилась я, пряча улыбку (ну, наконец-то и я пригодилась! – не хуже Светки с ее железной логикой).

– Я могу сказать тебе одно, – задумчиво начала подружка. – То место, в котором мы побывали во сне – это как бы старухин рай. То есть она его себе так представляет: кругом ровно, гладко, подстрижено. Тишина и покой – даже воробьи не чирикают. В общем, порядок.

– Правильно, – поддержала я. – И она этим порядком командует строго – даже облакам летать не дает.

– Но почему мы-то с тобой в этом сне перед ней лебезим, я не понимаю, – сердито сказала Светка. – Ты еще ничего: и думать успеваешь, и сомневаться, и вопросы задавать – хотя бы про осмотр. А я – совсем дура, только выполняю команды, как автомат. Можно подумать, что я всю жизнь только и мечтала: как бы туда поскорее попасть и ей угодить.

Озорная мысль пришла мне в голову, и я не могла отказаться от соблазна посмеяться над подругой.

– Знаешь, Света, – невинным голосом сказала я, – может быть, в этом что-то есть.