– Кушать подано, сэр.

То есть, конечно, дворецкий – это Светка в своих оранжевых шортах. А Сашка – молодой аристократ – небрежно складывает газету «Таймс», бросает ее на столик, встает с кресла и неторопливо идет через золоченые двери в столовую, обедать… Все это так ярко представилось моему воображению, что я рассмеялась и в увлечении чуть не порезала себе палец. Подружка удивленно покосилась на меня и на огромную гору из ломтиков колбасы и сыра, сказала:

– Хватит! – и стала делать бутерброды.

Их получилась целая куча. Мы быстро засунули наши изделия в целлофановый мешочек, его в свою очередь в продуктовый пакет. Готово! Мы сели на табуретки вокруг стола, чтобы немного передохнуть, Мне было понятно, что торопилась Светка не зря (и я, конечно, вместе с ней). Скорее всего, сейчас пойдем во двор с этим милым пакетиком. «Интересно, – думала я, – как все-таки Светка собирается предложить это Сашке? Просто представить невозможно»…

Подруга прервала мои размышления:

– Все, хватит сидеть. Скоро он пойдет через двор домой. Надо уже быть там!

Она схватила пакет и отдала мне. Сама отыскала на полке в буфете ключ, положила в карман шорт. Мы торопливо обулись в прихожей, захлопнули дверь и побежали на улицу. Как там было жарко! Любимая скамейка резко обожгла тело через одежду, когда мы дружно сели на нее, поставив посередине пакет. Глаза наши сразу невольно обратились, конечно, на окна Марьи Степановны. Там она скрывается, эта дрессировщица мышей! Вот уж устроила пакость, так устроила. Сама за нами успеть не могла – и Пику послала! И надо отдать этой толстой разбойнице должное: она поначалу здорово нас напугала. Но теперь… не знаю, как Светке, а мне она стала намного симпатичнее. Литературу вот любит – как и я. Но подружка тоже права насчет огромного глаза, который следит за нами. Я почему-то чувствую это не так болезненно, как Светка. Тем более, что мама действительно запретила мне трогать серьги, а я взяла. Стыдно все-таки… Мне показалось, что на окне Марьи Степановны дрогнула занавеска. Подглядывает за нами – как всегда, хотя мышь ей, наверное, (уж не знаю, каким образом) часто и подробно доносит о наших «прегрешениях». Меня внезапно возмутило это тайное шпионство из окна: захотелось взять камень побольше и… Ой, нет! А то опять достанется от Пики! Торчите себе, Марья Степановна, за шторой, смотрите на нас со Светкой – таких умных и красивых, если это доставляет вам удовольствие. А мы уж здесь посидим, подобные, как сказала подружка, амебам под микроскопом…

Я вздрогнула: Светка ткнула меня локтем в бок и показала головой налево. Что там? Так и есть, из-за угла дома выскочил Сашка, бледный и измученный. Он продолжал бежать, но видно было, что из последних сил. Мальчишка задыхался, ноги его заплетались. Мы со Светкой удивленно уставились на него: чего бежит, спрашивается, если уже не может? Но тут все стало ясно: с той же стороны дома вынырнул белобрысый толстяк, с которым они недавно вместе ушли из двора. Он, пыхтя на ходу и тряся щеками, тоже бежал – за Сашкой. Заметно было, что и он сильно устал (попробуй побегать с таким жиром!). Правда, расстояние между ними все же заметно сокращалось – белобрысый упорно догонял нашего одноклассника. «Потому что Сашка голодный! – сразу бухнуло у меня в голове. – А этот вон какой сытый, чего ему не бегать!»

Мы с подружкой переглянулись и без слов поняли друг друга. Было ясно: надо спасать Сашку. И быстро! – потому что белобрысый был уже недалеко. Но как? Я оглянулась по сторонам. Вот оно! – прямо за нашими спинами между последним гаражом и витым чугунным забором (рядом с нашим домом помещается какая-то солидная контора с ограждением и воротами) был небольшой проход. Сейчас, летом, заметить его было нелегко, потому что в это время года он хорошо скрыт мощными побегами клена, которые растут со стороны нашего двора вдоль забора. Мы-то со Светкой хорошо знаем про эту дыру – сами сто раз через нее удирали. Но как протолкнуть туда Сашку, не показав замаскированный выход толстяку? Оба бегуна были уже совсем близко. Стоило рискнуть! Показав Светке на спасительное отверстие, я шепнула ей: