Янка сглотнула и, выскочив из кровати, стала быстро натягивать джинсы – долгих сборов Яр не просто не любил, вообще не принимал. Если Янка не успевала застегнуть рубашку и куртку за минуту, то могла и вовсе отправиться во двор в одних штанах, несмотря на мороз.

Яр всё равно оделся первым – Янка уже застёгивала нижнюю пуговицу – и подтолкнул Янку к лестнице. От этого прикосновения по плечу разлилось тепло, и Янка немного успокоилась. Улыбнулась даже, бросив на Яра быстрый взгляд.

– Что сдавать будем? – спросила она, прыгая вниз через ступеньку прыг. – Матанализ или право? Если право, то у меня с ним хреново.

– Плохо! – отрезал Яр и снова подтолкнул её, теперь уже к выходу во двор. —Нам с тобой право надо знать назубок.

– Исправлюсь, – бодро пообещала Янка и свернула за угол.

Пистолет был с ней. Она теперь была с ним всегда – Янка получила в зубы ещё в один из первых дней, когда умудрилась оставить его на улице замерзать.

– Лучше сама околей, но пистолет чтоб был в тепле, дошло? —спросил Яр тогда, и Яне оставалось только выдавить, прижимая рукой саднящее место :

– Дошло.

Больше она не ошибалась: Янка вообще схватывала на лету, когда дело касалось шкурного интереса,  а Яр и всё, что касалось Яра, было именно таким.

– Десять из десяти попадёшь – получишь зачёт.

– Я помню, что ты обещал, – усмехнулась Янка и, улыбнувшись, быстро отвела взгляд, позволяя Яру гадать, послышалось ему или нет.

Янка заняла стойку и прицелилась. Восемь из десяти вошли в цель. Она выпустила девятую пулю, а затем рухнула набок, сбитая ударом в плечо.

– Бля, да что за!.. – заорала Янка и замолкла, наткнувшись на холодный взгляд Ярослава. – Офигеть, тренировочки! – пробормотала она.

– Девять из десяти. Придётся пересдавать.

– Ну и похер! – выпалила Янка и швырнула пистолет в снег.

– Что сказала? – переспросил Яр, и Янка обнаружила, что её держат за шиворот, так что ткань врезается под мышками и приходится стоять на носочках.

– Бля… – пробормотала она и осеклась. Яр влепил ей оплеуху – не сильную (когда он бил всерьёз, Янку относило вбок на пару шагов), больше обидную, потому что Янка не чувствовала за собой вины.

– Пушку подобрала, и шагом марш за мной!

Яр отпустил её и, не оборачиваясь, направился к дому.

Янка подобрала пистолет, вытерла его о куртку и, засунув в карман, бросилась следом.

– Значит, так, – бросил Яр через плечо, едва за Яной захлопнулась дверь. Порылся в буфете и достал откуда-то две изорванные карты с пометками. Шлёпнул их перед Яной на стол. – Я сейчас ухожу. Буду поздно. Выучи так, чтобы она тебе по ночам снилась. Дошло?

Янка кивнула. Склонила голову набок.

– Можно вопрос?

– Валяй.

– Сегодня Новый год…

– Это не вопрос.

Яр отвернулся и, достав из ящичка пачку денег, сунул в карман. Не говоря больше ни слова, вышел за дверь, и через пару минут Янка услышала шум мотора.

Она скинула куртку и, взяв карту, уселась на диван. На душе было паршиво. Не то чтобы она ждала чего-то… И всё-таки наступал Новый год. Если уж Яр сам собирался свалить куда-то бухать, то мог бы и её отпустить повидаться с друзьями. А мог бы… Янка закусила губу, отгоняя непрошеные мысли, но они не хотели исчезать. «Мог бы остаться со мной».

Янка закрыла глаза и представила себе, как они сидят вдвоём за большим столом, на котором стоят вазочки с салатами и бутылки шампанского. Захотелось плакать – больше, чем тогда, в подвале. Тогда было просто больно, но она не понимала, что будет потом. Теперь она поняла абсолютно отчётливо, что старая жизнь кончилась. Теперь вот это всё – кипятильники, удобства во дворе и мужик, трахающий её по утрам, – и была её жизнь.