Тепло салона, запах одеколона, приятный, надо сказать, немного меня расслабили. Я удобнее села на сиденье и снова обратилась к Козельскому:

– А теперь давайте серьезно. Что вы от меня хотите?

– Я знаю, что ты беременна от моего сына, – перестав ходить вокруг да около, сказал он.

Что и требовалось доказать.

– Я не буду делать аборт, – так же прямо, глядя ему в глаза, уверенно выговорила я. – Мне не нужен ни ваш сын, ни деньги, ни даже фамилия для ребенка!

– Тогда чего бы ты хотела?

– Чтобы меня оставили в покое! – воскликнула я.

Козельский снова вздохнул, посмотрел перед собой, затем опустил взгляд на руки. Сначала на свои, потом на мои, сжимающие перчатки. Вновь стало не по себе. Стиснув пальцы в кулаки, я опять проговорила, впрочем, не надеясь на положительный ответ:

– Оставьте меня в покое, пожалуйста.

– Ты хорошая девочка, – неожиданно заговорил он. – А мой сын – болван, который не может отличить важное от не стоящего внимания. Но это я виноват. Работа отнимает у меня всё свободное время.

– К чему эти откровения?

– К тому, что я не хочу, чтобы ты делала аборт, Алина, – сказал Козельский.

– Тогда что вы от меня хотите?

– Ну, во-первых, я хотел с тобой познакомиться, – усмехнулся он. – А во-вторых, хотел предложить помощь.

– Мне не нужна помощь, – тут же ощетинилась я.

– Ещё и гордая, – по всей видимости добавил плюсик в список моих положительных качеств Вадим Юрьевич.

Протянул мне визитку.

– Если что-то будет нужно, звони. Я помогу.

– Сегодня день визиток, – ухмыльнулась я, забирая её. Сунула в карман пуховика. – Спасибо, но вряд ли вы сможете мне помочь.

– Поверь, я многое могу.

– Не сомневаюсь.

А про себя добавила: «такие как вы и Громов никогда не предлагаете помощь просто так».

В этот момент я окончательно решила держаться подальше от обеспеченных людей. Они раздавят и не заметят. Сломают, перемелют вместе с костями, выпотрошат душу и выбросят за ненадобностью.

– Моё такси, – увидев подъехавший «Солярис» с желтыми шашечками, я потянулась к ручке двери. – Выпустите меня, пожалуйста.

Немного подумав, Козельский дал знак сидящему за рулем человеку, и замок щелкнул. Я тут же выбралась на улицу, но прежде, чем захлопнуть дверь, обратилась к отцу Макса:

– Пожалуйста, больше не пытайтесь встретиться со мной. Я справлюсь сама со своими трудностями.

– Уверена? – приподняв темную бровь, переспросил он.

– Уверена, – кивнув в ответ, достала из маленького, отделённого молнией кармана сумочки деньги, что дал мне Макс на аборт, и положила на сиденье рядом с Козельским. – Передайте вашему сыну. Мне не нужны его подачки, – не дав тому и слова сказать, хлопнула дверцей.

И только сейчас вспомнила, что мой чемодан уже погружен в багажник. Благо, мужчина, как теперь я понимала – из службы безопасности Козельского, стоял рядом, глядя на меня в упор.

– Чемодан, – только и выговорила я.

Он без слов достал его и, ухватив за ручку, понес к такси.

– Спасибо, – сказала тихо.

– Пожалуйста, – кивнул и ушел обратно к внедорожнику.

Я же уселась в «Солярис» и, облегчённо выдохнув, произнесла:

– Поехали скорее, пожалуйста.

Таксист молча завел мотор и тронул автомобиль с места. У меня было полчаса тишины и спокойствия. А после… после меня ожидает «радостная» встреча с отцом и его любовницей, которые будут совсем не рады меня видеть. Что же, хоть это у нас взаимно.

Алина

– Ты что-то забыла? – дверь мне открыла Алла, та самая новая пассия отца.

Осмотрела меня с головы до пят, отдельно остановилась на чемодане, что стоял рядом.

Невысокая, фигуристая, с аккуратной стрижкой и острым подбородком, она не вызывала у меня ничего, кроме чувства отвращения. Даже не потому, что отец, как я догадывалась, изменял с ней маме, ещё когда та была жива. Нет. Потому, что не понимала, как женщина может прийти в дом вот так?! Буквально через две недели после смерти той, чьё место она собиралась занять. Как?!