С этими мыслями я и принялась готовить. В холодильнике нашла кусок сыра и потерла его в уже вылитые на сковороду взбитые яйца. От исходящего запаха сама захотела есть. И только успела подумать, могу ли разделить завтрак с Олегом, как он появился в кухне.

Одетый в рубашку и брюки, выспавшийся, начисто выбритый, с влажными, зачёсанными назад волосами, он выглядел… Как хозяин этого дома, этой самой кухни, где я была ни пришей, ни пристегни. Как хозяин собственной судьбы, собственного дела. Хозяин жизни и не только своей.

— Доброе утро.

— Доброе, — почувствовала себя неуютно под его взглядом и отвернулась к плите. Нажала на кнопку выключения. – Я надеюсь, ты ешь омлет?

Не заметила, как он оказался прямо за моей спиной. И вздрогнула, ощутив, как ладонь его соприкоснулась с моей, упирающейся в край столешницы. Будто случайно и всего на одно мгновение, но во рту пересохло, а сердце понеслось галопом куда-то… не в ту степь однозначно. Мне не нравилось, как я реагирую на близость этого мужчины. Не нравилось и…

Развернувшись, я подняла голову, заглянула Олегу в глаза. Хотела сказать что-нибудь резкое, но тут же осознала, что это будет выглядеть глупо. В конце концов, он ничего не сделал. Ничего такого, что бы могло оправдать меня. То, что сердце я все ещё не могу успокоить, это сугубо мои личные проблемы, его не касающиеся.

Не обращая на меня внимания, Громов поднял крышку со сковороды и довольно кивнул.

— С сыром. Как я люблю. Как ты узнала? – наконец посмотрел на меня, едва склонив голову, и прищурился.

— Я тоже, — сипло выдавила и, кашлянув, продолжила: — Тоже люблю с сыром.

— Отлично, — он как-то слишком порывисто отошел в сторону. Открыл шкафчик, где хранилась посуда, достал две тарелки и подал мне. – Тогда ты не будешь против составить мне кампанию?

— А горничные разве едят за одним столом с хозяевами? – забрала тарелки и поставила рядом с плитой. Когда Олег держится от меня хотя бы на расстоянии вытянутой руки, и дышать легче, и голова лучше соображает.

— Почему бы и нет, – оперевшись о столешницу, ухмыльнулся Громов. Внимательно наблюдал за тем, как я раскладываю омлет по тарелкам, а когда я закончила, подошел к кофемашине.

— Я могу сама сделать кофе, — сказала я.

— Мне не сложно нажать на кнопку, — взяв две приготовленные мной чашки, Олег поставил их на поддон. Одно движение, и струйки одновременно потекли в белую керамику. Контрасты. Весь он сделан из контрастов, заставляющих меня быть настороже.  – Садись за стол, Алина.

Я решила не спорить, тем более, что есть мне очень хотелось.

Олег уселся напротив и, взяв вилку, ковырнул омлет. Я так сильно боялась, что ему не понравится, что аж ладошки вспотели. Мне было важно, чтобы завтрак пришелся ему по вкусу, потому что любую работу, любое задание я привыкла выполнять максимально хорошо. Инка называет это «синдром отличницы». Что же…

— Вкусно? – когда Олег, промолчав, положил в рот второй кусочек, с тянущимся следом за вилкой сыром, все же спросила я.

— Попробуй, — кивнул на мою тарелку.

Я даже не притронулась к еде, наблюдая за ним.

— Вкусно.

— И мне вкусно, — в глазах его плясали смешинки. – Ты хорошо готовишь.

— Это всего лишь омлет.

— Поверь, даже его можно испортить.

— Поставлю плюсик в свой список достоинств, — хмыкнула невесело.

— Посмотрим, как ты будешь убираться, — взгляды наши встретились.

Он улыбался. Ему идет улыбка. Я едва не сказала это вслух, но вовремя остановилась и принялась за еду.

Кофемашина выключилась, Олег, поднявшись, забрал чашки. Поставил передо мной одну, отхлебнул из своей и снова присел.

— Кстати, о моих обязанностях, — напомнила я и наткнулась на пренебрежительную усмешку. Это меня напрягло. – Что? – спросила с вызовом.