Приходил в себя туго. Очень туго. Сначала сфокусировалась пестрая комната, с большими зеркалами, потом люстра, диван… сладкое лицо давешней матроны… двое верзил рядом… странно болели уши… Потом увидел свои ноги. Прикрытые переливающимся шелком…

 Реальность сходу отрезвила. Он полулежал на мягком диване – в платье, в тоненьких изящных туфельках… "Пришла в себя, милая? – лучезарно улыбнулась садистка в юбке. – Как себя чувствуешь?" Енька поднес к глазам ладонь, пошевелил пальцами, с яркими алыми ногтями. Верзилы пристально наблюдали. Мозги пухли, лихорадочно соображая, пытаясь оценить обстановку… Распрямил пальцы, вытянул ладонь, разглядывая, и хрипло выдавил: "Красиво…" "Хочешь увидеть себя?" – еще сильнее заулыбалась хозяйка. Енька медленно поднялся, сделал шаг, покачнулся на тонких каблучках – верзилы подхватили под руки, – затем другой… И обернулся к зеркалу. Мда…

 С той стороны моргала ресницами размалеванная красавица. Совершенно не отличишь от девушки. Густо накрашенные глаза, нарумяненные щеки, заплетенные волосы, серьги, поверх волос накручена искусственная коса. Рукава пузырятся у плеч, подчёркнутая талия и широкая юбка скрыли особенности мальчишеской фигуры, а тонкие каблучки сделали осанку изящной и женственной. "Видишь, какая лапочка?" – продолжала издеваться не в меру улыбчивая хозяйка. "И сколько… за это платят?" – спросил Енька, делая вид, что разглядывает себя в зеркале. "Ну, вот, наконец-то, – одобрила матрона и кивнула верзилам – те неохотно скрылись за дверью. – Много, дорогуша! Часть, конечно, будешь отдавать мне, но остальное…" Конечно, злостная прохвостка рассказала далеко не все. Не часть, а львиную часть, да и остальное… Никто никогда не слышал о разбогатевших в борделях шлюхах. Но Еньке было плевать – помечтайте, уроды. Он не собирался задерживаться даже на час.

 Как только верзилы скрылись из виду, сразу рванул к другой двери – створка с грохотом хлопнула о стену. "Сто-ой!" Мелькнула одна комната, другая – сзади нарастал шум погони. В следующей растопырил обезьяньи руки еще один охранник – Енька затормозил и судорожно оглянулся. Позади влетели давешние верзилы – подхватил попавшийся под руку стул и швырнул в окно – на улицу со звоном посыпались осколки. И сразу сиганул следом…

 Пушистый газон нежно принял в свои объятия, поломались только каблуки. Отшвырнул глупые туфли и рванул к забору, приподнимая платье. "Пойма-ать!!" Вдоль забора уже мчался вышибала с выпученными глазами. Енька сиганул в противоположную сторону, и вдруг ткнулся прямо в грудь другому верзиле…

 Судьбу вершат секунды? Удача? Или сноровка?

 Широкие клешни загребли, но мальчишка вдруг выхватил из ножен меч охранника и изо всех сил саданул рукоятью прямо в толстую морду. Бизон отпрянул и схватился руками за разбитый нос. Парень резко развернулся – лезвие свистнуло, плавно очертив полукруг.

 Со всех сторон собирался народ. Из окон глазели полуголые девицы, какие-то потные бородатые лица. Трое вышибал, сообразив, что шутки кончились, – окружили кольцом и тоже выхватили клинки. Кончик лезвия дрожал, выписывая замысловатые узоры…

 Выпад, еще один – прямой батман слева, финт направо, ремиз спереди. Некоторое время во дворе раздавался только звон клинков. Енька крутился сразу на три стороны, одной рукой придерживая платье, чтобы не путалось под ногами. Удар, пируэт…

 Дилетанты. Смотреть противно. Вышибалы не были мечниками, никогда не служили в армии и владели оружием только на общем уровне. Так умел любой мужчина в княжествах. Один на один Енька бы справился с любым из них – отбить справа, теперь влево…