Как тебе? Любуйся. По твоей вине.

Ваальцы не вмешивались, издали наблюдая за действиями местных армейцев.

Командор Демиссон собрал в своей избе всех майоров и сотников – не спали до полуночи, обсуждая и взвешивая силы. На утро заявился к Еньке:

– Ваше сиятельство, – сдержано поклонился. Наверное, даже в полыхающем доме флегматично поклонится и вежливо предложит покинуть помещение. – Мы все равно не охватим ширину массива целиком, – неторопливо разложил на столе огромную карту. – Недостаточно людей. Разрыв в цепи слишком велик.

Енька молча смотрел на карту. Зеленая зона дремучего урмана длинной полосой стлалась вдоль гор, взбираясь северным краем высоко на отроги.

– Предлагаете свернуться? – спросил наконец мрачно.

– Что? – удивился командир. – Ни в коем случае. Это война, – пожал плечами, – кто первый уступит, тот и проиграет. Мы предлагаем вот что… – двумя руками оперся о стол, разглядывая зеленую полосу. – Прочесывать лес частями. Цепи сделать двойными, на расстоянии пяти шагов друг от друга, и сократить дистанцию между звеньями. Тогда в случае прорыва повысится оперативность помощи от соседей.

Уалл за спиной Еньки косился на карту. Не имел права самостоятельно открывать рот при высоким дорне. Чего не скажешь об Айшике:

– Звери перейдут в уже прочесанные квадраты, – усомнился офицер. – Это как бесконечная игра в шахматы.

– Звери не шахматисты, лейтенант, – спокойно отшил полковник. – Охотники убеждены: основная масса уйдет в восточную марь, отдельные постараются прорваться к своим норам-берлогам. Но, – согласился, – будут и такие. Их придется отлавливать отдельным отрядам.

– Делайте, – прекратил спор Енька, глядя на карту. – Что угодно, лишь бы погибших было меньше.

Когда солнце поднялось над вершинами Идир-Яш – вновь застучали боевые барабаны. И длинные цепи, ощетинившиеся пиками, как суставчатая сколопендра, принялись вновь нырять в густую листву. На этот раз более плотно. И за первой авангардной линией, поблескивая на солнце надраенным железом, плавно двигалась вторая…

У опушки остановил коня и спрыгнул на землю.

– Ваше Сиятельство? – не понял Эйд.

– Думаешь, я буду сидеть и ждать? – огрызнулся Енька, ныряя в густую тень.

Стражники взвыли и дружно ринулись следом.

Прохладно. Сумеречно. Лесное эхо разносит грохот тамтамов и отрывистые отклики переклички: «Первый, второй, третий, четвертый…» Над кронами громко кричит растревоженное воронье. Ковер перегнившей листвы глушит шаги, колючий подлесок скрывает видимость до десяти-пятнадцати ярдов…

– Повар для вас столик накрыл, на свежем воздухе, – вздохнул лейтенант, не оставляя надежду вернуть мозги в более респектабельное русло. – С вином и уткой…

Девушка решительно таранила колючие кусты.

– Не забываем про верх, – мрачно предупредил всех Уалл, подозрительно оглядывая ветви. – Льдица может прятаться на дереве.

Первые стычки начались через час, когда лязгающие железом цепи довольно далеко углубились в лес. Вопли, шум – Енька с клинком в руке ломанулся через подлесок…

Все было уже кончено. Роголоб выскочил неожиданно и успел насадить на рог ближайшего, но остальные сработали как по учебнику – толстую шкуру распорол десяток протазанов – объемная туша пробороздила мордой прошлогоднюю листву и замерла, густо напитывая землю кровью. Армейцы окружили тварь, пиная и ругаясь вполголоса. Застыли от неожиданности, с открытыми ртами, совершенно не ожидая увидеть княжну. Енька покосился на труп солдата, в покореженных латах:

– Продолжайте, не обращайте внимания.

До вечера случилось еще несколько нападений и погибли еще пятеро, но цепи воинов уже миль на пятнадцать углубились в дебри. К ночи распалили костры и встали лагерями прямо в чаще, чтобы не позволить тварям вернуться в пройденную гриву.