Другой объект захлёбывался в потоках шоколада – шоколадные букеты, фонтаны, скульптуры украшали интерьер. Посетители замертво падали на пороге, одурманенные ароматом горячего шоколада. Официантки выглядели изумительно съедобными, за ними тянулся шлейф ароматов ванили и шоколадной стружки…

– Радость, очнись! – Нонна делала пассы руками перед моим носом, пытаясь остановить поток мысли.

Я вздрогнула и вернулась к действительности.

– Отличные названия, мне оба нравятся, – сообщила я. – Только пусть господин Гында на том и остановится. Придумал названия – и хватит. Не надо лезть в наши дела.

– Юля, ты даже не представляешь, как я с тобой согласна, – тоскливо улыбнулась Нонна…

Весь февраль и март внутри помещений шли строительные работы. Нонна руководила, я часто наведывалась, чтобы полюбоваться изменениями. Вдыхала запах влажной штукатурки, чихала, вставляла свои три копейки по каждому поводу. Рабочие в пыльных спецовках трудились без устали, словно муравьи. «Шоколад» был совсем маленьким, на двадцать посадочных мест, а «Золото» – на восемьдесят, и там планировалось сделать собственную кухню.

Нонна занималась согласованием проекта с санэпидстанцией и пожарниками, ездила в налоговую и энергонадзор, заключала договора.

– Ух ты! – воскликнула она однажды. – Юля, ты не представляешь, насколько облегчает все задачи тот факт, что владелец заведений – член Законодательного собрания области!

Да, Богдан Гында был парнем хоть куда – как плесень, проник во все сферы жизни нашего мегаполиса. Он не только владел заводами, фабриками и магазинами, но и заправлял во властных структурах.

– Сколько я натерпелась от этих служб, когда работала сама на себя! – сказала Нонна. – Каждый чиновник, наделённый хотя бы минимальными полномочиями, пытался вытереть об меня ноги и требовал позолотить ручку. Отказ дать взятку означал начало вендетты. А сейчас я еду по дороге, где горит только зелёный свет. У Богдана всё везде схвачено. Он всех знает, его все знают. Король и бог, высшая инстанция!

– Хочется верить, что человек, наделённый такой властью, отличается выдающимися нравственными качествами, – вздохнула я.

Мы с Нонной переглянулись.

– Ты прекрасно знаешь, что это не так, – фыркнула подруга. – Богдан – натуральная скотина. А вот и он! Чувствует, что мы говорим о нём. – Нонна достала из сумки зазвонивший мобильник.

Следующие десять минут она живописно препиралась по телефону со своим хозяином. Ни капли подобострастия и уважительности нельзя было различить в её тоне. Они с Богданом оба орали – каждый в свою трубку – и посылали друг друга на Марс и в более отдалённые районы галактики, что было их фирменным стилем общения.

М-да…

Я бы так не смогла.

– Достал! – рявкнула Нонна, швырнув мобильник в сумку. – Цепляется к каждой мелочи.

– Он тебя ненавидит? Или просто не умеет делегировать полномочия?

– Он пьёт мою кровь и наслаждается процессом. А я не могу убежать от него.

– Сочувствую, – вздохнула я.

Спустя неделю Нонна занялась покупкой оборудования. Кофемолки, блендеры, разделочные столы, пекарский шкаф, холодильники… У меня волосы встали дыбом, когда она не моргнув глазом выложила двадцать тысяч долларов за две кофемашины.

– Ты шутишь? У меня дома автомат, который варит совершенно потрясающий кофе. Ты же сама хвалила! А стоит он от силы долларов двести!

– Это профессиональное оборудование, детка, – пояснила Нонна и уткнулась в каталог с кондитерскими витринами. – Ну, как тебе вот такая?

Я взглянула на фотографию и представила витрину, заполненную до отказа тортами, пирожными, марципановыми фигурками, фруктовыми корзинками и бокалами с тирамису.