Днем, если нечего делать, хожу по району. Изучаю, что и где находиться. Район стандартный, спальный. Полно совдеповских зданий и надписей на магазинах типа «Промтовары». Брожу, думаю о своем. Вот и сегодня решила погулять и догуляла до школы, но это вроде не Валеркина школа. Рассматривала школьников, думала о своей молодости. Как-то безрадостно было на душе, и решила двигать в сторону дома. Пошла вдоль здания и решила срезать через двор, там тропинка между гаражей. Мое внимание привлек шум, и этот шум подозрительно походил на шум драки, только девчачьей, с писком и галдежом. Парни так не дерутся, у них это все как-то тише получается. Слышу крик боли и взрыв хохота и бегу на голоса. Забегаю между гаражами и вижу ужасную картину: четверо или пятеро девчонок, пересчитать не успела, ногами пинают сжавшуюся в комочек девочку.

– Ах вы, звери малолетние, вы че творите-то? – кричу быстрее, чем успеваю сообразить.– А ну пошли вон, пока я полицию не вызвала.

Девчонки взвизгнули и ломанулись между гаражами, оставив свою жертву в покое.

Подбегаю к девушке, она поднимается на локтях, болезненно скривив лицо, губы в крови. Смотрит на меня с благодарностью, пытаюсь ей помочь подняться.

– Ты как? – сижу перед девочкой на корточках и осматриваю ее, не дай бог, что сломали эти гопницы малолетние. – Ты цела? Может, скорую?

– Цела, – девочка еле говорит из-за разбитой губы.

– Давай маме позвоним? Номер помнишь? – перебираю варианты, как помочь девочке. Поправляю волосы. Они после салона красоты и покраски в пепельный блонд стали довольно непослушными. Извлекаю телефон из кармана джинс. Мало ли, может, эти бандитки телефон у девочки отжали, да ей и звонить-то не с чего. Приготовилась вбить номер и выжидательно смотрю на девочку. Мелькает мысль, что девчонка-то не старше Валерки, а то и младше. Худенькая, хрупкая.

– Я сама, – девочка достает телефон и набирает номер, но даже мне слышно, что в ответ гудки. Снова набирает номер. И снова никто не отвечает, и снова, но и в третий раз тишина в ответ. Девочку трясет и в итоге она начинает рыдать. Видимо, нервяки отпустили, и адреналин нашел выход в слезах.

– Тише-тише, – пытаюсь успокоить девочку, но понимаю, что мы сидим по-прежнему на земле. Помогаю подняться девочке, отряхнуть кое-как одежду. Осматриваюсь бегло по сторонам и веду девочку в сторону подъезда в надежде найти лавочку. Но закон подлости никто не отменял. Еще раз бросаю взгляд по сторонам. А вот и лавочка. Рядом с нами, на детской площадке.

Усаживаю девочку на скамью и пытаюсь утешить. Как назло, нет с собой водички, ей бы попить, быстрее бы успокоилась. Телефон девочки звонит и она нажимает зеленый кружочек. Но она переоценила себя и свою способность говорить, когда поднимала трубку. Ревет и всхлипывает. А отец, так как даже мне слышно, как он орет в трубку, пытается понять, что с дочерью.

– Алло, – перехватываю трубку, чтобы отец девочки перестал орать на ребенка и пугать ее еще сильнее. Она, между прочим, в стрессовом состоянии, а отец орет, будто его крики могут благотворно повлиять на ситуацию. Неадекват какой-то. И почему девочка отцу позвонила, а не матери? Обычно девочки матерям звонят.

– Кто вы такая? Что с моей дочерью? – еще чуть-чуть, и отец сорвется на крик.

– Меня зовут Даша. Я мимо шла и увидела, что на вашу дочь малолетки напали, – непроизвольно хмурюсь. Тон такой, будто я его подчиненная и не выполнила порученное мне задание. Не хотела бы я быть его подчиненной. Отхожу в сторону от девчушки, потому что, если это невыносимый мужчина будет продолжать в том же духе, я не промолчу. А девочке не следует слышать, как грубят ее отцу. Пусть он и хамло форменное, но для детей родители самые лучшие.