– Ты закончил? – Никита встал и потянул Катю за руку. Подруга, как испуганная загнанная лань, переводила взгляд с Матвея на его отца, потом на Валеру и Никиту и снова на Матвея.

– Нет, сынок. Ты будешь отменным кретином, если свяжешь жизнь с этой дамочкой. А вы, Екатерина, просчитались, так как ему не перепадет ничего, он такой же голодранец, как и все другие студенты, так что вам надо было все же целиться на рыбку покрупнее, – и на губах у мужчины заиграла самодовольная улыбка. Тихо всхлипнула Алиса, но отец, упиваясь своими словами, даже не взглянул на свою дочь, а я хотела с размаха, с колена врезать ему по самодовольной роже. За Валеру, за Катю, за Алису, в конце-то концов.

– Матвей Александрович, с этого момента считайте, что у вас нет сына и никогда не было, – Никита стоял бледнее мела, но кулаки сжаты и желваки на скулах ходят ходуном. – Я сейчас из последних сил сдерживаюсь, чтобы не врезать тебе, и то лишь потому, что у нас с тобой одна фамилия.

– О, а у меня другая фамилия, и меня ничего не сдерживает, – наступила моя точка кипения. Матвей в себя поверил, что ли? Он что вообще устроил за спектакль? Этакий вершитель судеб. Хотелось врезать с ноги, ну или хотя бы кулаком, но пришлось всего лишь дать пощечину. Но самоудовлетворения не наступило, и потому я еще и бокал с шампанским подхватила и выплеснула этому козлине в лицо. Не позволю никому обижать мою семью. – Остынь, мучачо.

В зале повисла гробовая тишина. Только вспышка фотоаппарата вывела всех из оцепенения. Видимо, мои действия были очень неожиданными для окружающих. Катя схватила Валеру за руку и рванула на выход. Мы все последовали за ними, а вслед нам щелкали вспышки фотокамер.

Никита усадил плачущую Катю в машину сзади. Туда же сел и Валера, а я уселась спереди. Постаралась отвлечься от того, что сейчас произошло, так как начался адреналиновый откат, и я понимала, что меня начинает потряхивать. Доехали мы довольно быстро, и я, подхватив Валеру под руку, увела на кухню, пока Никита успокаивал Катю. Хотелось поговорить с парнем, а то как бы этот урод Матвей парню моральную травму не нанес. Не хватало еще чего доброго, чтобы Валера взялся за нож и не пошел мстить отцу Алисы и за ее слезы, и за слезы матери. Подростки в этом возрасте очень эмоционально нестабильны.

– Есть хочешь? – я залезла в холодильник и изучала, что там есть и чем можно поживиться.

– Да, давай, – отозвался парнишка задумчиво.

Я достала колбасу и сыр и начала строгать бутерброды. За подготовкой и сборами на юбилей мы не готовили ничего существенного.

– О чему задумался? – я поставила перед парнем тарелку и кружку с чаем и села напротив него, тоже отпивая горячий напиток.

– Об Алисе. Ты думаешь, ее папаша серьезно отправит на учебу за границу? – парень откусил кусок бутера и отложил его обратно. Видимо, аппетит не пришел во время еды.

– Думаю, да. Я плотно занималась с ней английским, и Матвей просил именно на уровне разговорного языка ее обучать, – я развела руками.

– И что теперь делать? – парень приуныл.

– А какие есть варианты? – я хотела, чтобы Валера сам научился искать выход из жизненных ситуаций. Я, конечно, могу ему сказать, что делать, и он так и сделает, но в следующий раз меня не будет рядом, и он послушает подсказку не очень умного человека или человека, который будет преследовать свои цели. Поэтому научить подростка думать своей головой – это очень важно.

– Я ее не брошу, – Валера даже кулак сжал и уставился на меня так, словно я сейчас буду возражать и убеждать отступиться от девушки.