– Да, но это никого не касается.

По какой-то непонятной причине ей было приятно узнать, что он никакой не скряга.

– Если вы это делаете, зачем вам устраивать прием?

– Я назову вам причину, если вы пообещаете, что это останется между нами, – ответил он, немного помедлив.

– Обещаю. – Подойдя ближе, она заметила, что на его щеках и подбородке пробивается щетина. Наверное, у него слишком много тестостерона.

– В моих планах создать совместное предприятие с крупной американской компанией. Уолтер Бертон, глава этой компании и мой потенциальный партнер, известный филантроп. Будет лучше, если меня тоже будут считать великодушным.

– Я… понимаю, – ответила Энди, несмотря на охватившее ее разочарование. Оказалось, что этот прием для него не способ помочь нуждающимся, а хитрая коммерческая уловка.

– Теперь вы видите, почему это так для меня важно.

Энди глубоко вдохнула:

– Циничные журналисты начнут наперебой критиковать скрягу… ой, простите… скупого человека, который ни с того ни с сего решил превратиться в филантропа, закатив пир на весь мир.

К ее удивлению, черты его лица расслабились.

– Меня тоже посещают такие мысли.

– Правда? – осторожно спросила она.

– У меня есть опасения, что подобное мероприятие может выйти мне боком. Что оно только ухудшит мою репутацию.

– Итак, мы вернулись к тому, что вы не хотите устраивать мероприятие.

Когда Джемма и Элиза узнают, что она отговорила его от роскошной вечеринки, они ее убьют.

– Хочу. Только что-то другое. – Он сделал несколько шагов. – У меня хорошо получается зарабатывать деньги. В организации мероприятий я не силен, но я уверен, что могу что-то сделать для того, чтобы произвести впечатление на потенциального делового партнера и одновременно с этим помочь нуждающимся людям.

– У вас есть какие-то идеи?

– Это вы организатор вечеринок, а не я. Для чего я вас нанял?

– Во время бессонной ночи я кое-что придумала, но вам это может не понравиться, – неуверенно произнесла она после короткой паузы.

– Если вы не поделитесь со мной вашей идеей, вы этого не узнаете.

– Она… э-э… касается Рождества.

Доминик резко побледнел, его руки сжались в кулаки:

– Я же вам говорил…

– Почему вы так ненавидите Рождество? – прямо спросила она.

– Я его не ненавижу. – Он выругался себе под нос. – Меня однажды неправильно процитировали, и пресса повторяет это снова и снова.

– Но…

Он выставил вперед ладонь, заставив ее замолчать:

– Я не обязан перед вами отчитываться, но позвольте мне назвать три причины, по которым я не праздную Рождество и не люблю всю эту суматоху вокруг него.

– Я вас внимательно слушаю.

– Во-первых, здесь неправильная погода. На Рождество должно быть холодно, а не жарко, как здесь. Правильное Рождество в Северном полушарии, где в конце декабря обычно лежит снег.

С этим Энди не могла согласиться. Будучи австралийкой, она не видела ничего плохого в том, чтобы отмечать Рождество в жару. Она привыкла к пению цикад в рождественскую ночь, к праздничному ужину на пляже или у бассейна. Вдруг до нее дошло, что у Доминика лондонский акцент.

Частично это объясняло его отвращение к празднованию Рождества под жарким южным солнцем. Но все же здесь было что-то не так. Его слова прозвучали как заученный текст, который он произносил уже много раз.

– Во-вторых, коммерциализация Рождества доходит до абсурда. Меня раздражают праздничные украшения в витринах магазинов в сентябре, – продолжил он.

С этим доводом Энди была полностью согласна.

– Тут вы правы, – сказала она. – Меня, например, раздражает, когда в октябре в торговых центрах включают рождественские гимны.

– Да. Все эти безумные маркетинговые ходы заставляют тех людей, которые по той или иной причине не празднуют Рождество, чувствовать себя… лишними.