Послышались шаркающие шаги в коридоре, и я поспешила вернуться в исходное положение. То есть легла в кровать и прикинулась дурочкой. Еще и ручки на груди сложила, а глазки прикрыла. Вы ведь такой привыкли видеть Адайну, покорной и на все согласной? Что ж, давайте, поиграем.

Рэйваном оказался невысокий коренастый мужчина с коротко остриженными седыми волосами и участливым взглядом серых глаз. Судя по чемоданчику в руках и прибору, отдаленно напоминающему стетоскоп, он действительно был местным доктором. Но самое главное, у него не было рогов, что значительно облегчило наше с ним общение. И демоном он не представлялся. Зато улыбался довольно простодушно и обращался со мной, то есть с Адайной, ласково и учтиво. Войдя в комнату, он придвинул к кровати мягкий пуф и, сев на него, взял меня за руку.

— Как твое самочувствие, дочка? — заботливо поинтересовался он, заглядывая в глаза. — Я знал, что это испытание подломит твою хрупкую натуру. Стоило тебя лучше подготовить к брачной ночи. Да и успокоительное тебе бы не помешало. Жаль, что Джоанна высказалась против. Но ты сама знаешь, она редко прислушивается к советам.

О, относительной этой дамы я успела сделать определенные выводы. А что до доктора — почему, интересно, он назвал меня дочкой? Он ко всем пациенткам так обращается, или дело в другом?

— Голова кружится, — сообщила я заранее приготовленную ложь. — И дрожь в теле.

Подняла руки, показав, что неплохо умею разыгрывать больную.

Рэйван понятливо покивал и, расположив трубки «стетоскопа» у себя на висках, акустическую головку приложил к моей груди. Прикрыл глаза, вслушиваясь.

— Жжение в груди чувствуешь?

— Немного, — призналась, хотя не заметила в себе (точнее, не в себе) ничего особенного. Но решила поддержать доктора.

— Наверняка твой дар взбунтовался при приближении фарэса Эйдена, — задумчиво выдал он, снова покивав. — Бедная девочка… Огонь пожирает тебя изнутри, но такова участь всех великих сэр…

Ого, так этот «стетоскоп» прослушивает дар? А Рэйван не просто лекарь, он немного маг.

Я едва сдержала истерический смешок. Как ярой реалистке мне было сложно поверить во все происходящее. Тем более что ни жжения в груди, ни, тем более, пожара, я не ощущала. Возможно ли такое, что дар исчез вместе с настоящей Адайной?

Задать этот вопрос вслух я не рискнула. Кто знает, какое наказание положено здесь за вторжение в чужое тело. Если решат сжечь на костре, как ведьму, вот тогда точно почувствую жжение.

— У меня тут такое дело… — смущенным тоном призналась я. — Понимаете, что-то стало с памятью. Я практически ничего не помню…

А вот это было опасно, очень опасно. Но иного выхода, как списать все на провалы в памяти, я не видела. Хотя и очень опасалась, что меня раскроют.

— Джоанна сказала, будто ты сошла с ума, — рассказал Рэйван с сочувствующим выражением на лице. — Это вполне объяснимо, учитывая сильное волнение. С какого момента ты ничего не помнишь? Я должен знать, насколько глубоки провалы, чтобы тебе помочь.

Да как сказать… Я прекрасно помнила все, что было со мной настоящей. Вот только о жизни Адайны не знала ровным счетом ничего. Не считая, конечно, факта, что ее выдали замуж за демона.

— Очень глубокие, — призналась я. — Все, что было до того, как фарэс Эйден вошел в мою спальню, как будто стерлось из памяти.

Рэйван сокрушенно покачал головой.

Больше всего я опасалась, что сейчас он попытается воздействовать на меня чем-то покруче стетоскопа, и тогда плакала вся конспирация. Но следующие слова лекаря развеяли мои страхи.

— Боюсь, в этом случае я мало чем могу помочь, — вздохнул он, по-отечески поглаживая мою руку. — Дар великих сэр слишком могуч, чтобы дополнительно воздействовать на него магией. Это попросту убьет тебя. Все, что могу предложить, это успокоительное на травах. Ну, и еще время, которое, как известно, лучший лекарь. Только вот, боюсь… Фарэс Эйден будет крайне недоволен. И даст ли тебе время восстановиться — вот в чем вопрос.