– Та, которая не должна тебя беспокоить, – неопределённо отвечает и отворачивается. Поворачиваюсь к залу, но Левана и блондинки уже нет. Становится не по себе, но это не самое худшее, что происходит в этот день.

Дальше Эмин уходит к гостям и долго общается с разными людьми, словно это не свадьба, а деловая встреча. Но мне так даже легче, его близость давит.

Рассматриваю гостей и замечаю, что моя мама разговаривает с Екатериной. Они явно обсуждают меня, кидая взгляды. Отпиваю воды, прикрывая глаза. Я устала, фата тянет волосы, платье сковывает, туфли жмут, хочется освободить себя от этого наряда, а лучше сжечь его. Душно, от гула голосов и громкой музыки болит голова. Поднимаюсь с места, чтобы спрятаться от этого хаоса в туалете. Застываю, когда слышу, как ведущий объявляет первый танец молодых. Свет гаснет, софиты на потолке освещают центр зала. Вздрагиваю, когда чувствую, как Эмин подхватывает меня за талию и ведет в центр.

– Я не умею танцевать, – шепчу ему, ощущая, как кружится голова.

– Еще одно правило, малыш, – шепчет мне на ухо. – Ты мне не лжёшь, никогда. Ложь всегда влечет за собой кару, – похоже на красиво завуалированную угрозу. – Я всегда знаю больше, чем тебе кажется, не пытайся меня обмануть.

Он выводит меня в центр зала, перехватывает руку, ставя в позу для вальса, дергает на себя сильнее, вжимая в свое сильное тело. Музыка. Я знаю эту песню. Очень красивая. До этого момента я ее любила. Эмин сам прекрасно танцует, он ведет меня, и все, что мне остается, – это быть ведомой. Мы кружимся в вальсе, смотря друг другу в глаза. Я не знаю, что он читает в моих глазах, но в его черной бездне мой приговор. У этого чудовища очень необычные глаза: черные-черные, без крапинок, зрачок почти сливается с радужкой. Там чёрный огонь, горячий, жалящий, адский и одновременно ледяной. Самое страшное, что эта черная бездна засасывает и не отпускает…

Музыка заканчивается, мы останавливаемся, зал взрывается аплодисментами. А я пытаюсь отдышаться и сглатываю ком в горле. Уже поздно, еще пара часов, и настанет ночь, а я жутко ее боюсь. Не позволю к себе прикоснуться. Лучше умереть.

***

Я совсем не рада, что наша свадьба закончилась, хоть и жутко устала.

В большой черной машине мы едем в мой новый дом. Эмин рядом, он снял пиджак, расстегнул ворот рубашки и вальяжно расположился на сиденье, закинув голову на спинку. Дышит равномерно, словно спит, но я знаю, что нет. Чувствую сильную слабость и легкое головокружение.

Хочется все с себя сорвать, смыть этот день и упасть на кровать. Только кровать будет не моя. Внутри все сводит от этой мысли.

Едем мы довольно долго, около получаса. Укачивает. Но я стараюсь не засыпать. На несколько секунд машина тормозит возле шлагбаума в коттеджный посёлок, а потом выезжает на тихую освещенную улицу, состоящую из больших особняков.

Огромные ворота открываются, как только мы к ним подъезжаем. Натягиваюсь, как струна, рассматривая большой дом, облицованный белым камнем. Ночью в свете высоких фонарей дом кажется величественным, холодным, как, собственно, и хозяин.

Машина тормозит возле главного входа. Водитель покидает внедорожник. Эмин выходит первый, а я не спешу.

Я не хочу в этот дом.

Здесь все чужое.

Дверь с моей стороны открывается, мой муж подает мне руку. Секунды медлю и выхожу сама, игнорируя его ладонь. Эмин ухмыляется, качает головой и взмахивает рукой, пропуская меня вперед. Он открывает передо мной дверь, подталкивая, вынуждая войти в большой холл. Здесь все иначе – очень тёплая обстановка в восточном стиле.

– Добро пожаловать домой, – Эмин разводит руками. – Сегодня я устал, завтра мама покажет тебе дом. Ты теперь здесь хозяйка.