– Слушаю, – бросил лениво. Алкоголь послабил.

– Тим, ты как? Все хорошо? – голос обеспокоенный. Интересно, Ангелине звонила? Она с Марьяной через меня познакомилась. Подружились они.

– Геле звонила?

– Нет, – ответила, замешкавшись, – отец рассказал. – Не думай, ничего такого. Только сказал, что тебе с женой нужна поддержка. Вот звоню.

– А я на квартире бухаю.

– Можно приехать? – попросила Марьяна. – Напьемся вместе.

– А муж не заругает?

Мы с Олегом друзьями не были, но общались неплохо. Я бы точно Гельку к чужому мужику, пусть он хоть трижды друг и одноклассник, в ночь не отпустил.

– Он Ярославу в лагерь повез. Можно гульнуть, – тихо рассмеялась.

Марьяна приехала быстро. Я отдал ей свой бокал, а сам начал глушить из бутылки: особо не брало, но напряжение ослабло. Мутью голову заволокло.

– Как у тебя с мужем? – решил сменить тему.

– Плохо, – коротко и с горчинкой. Она сидела на белой шкуре возле декоративного камина прямо у моих ног. Светлые волосы убрала на одно плечо, бретелька свободного платья съехала, обнажая грудь чуть больше положенного, туфли сбросила, а ноги оголились до самых бедер. Мы знакомы давно и никогда между нами не было близости. Поэтому Марьяна так свободна сейчас.

– Что будешь делать, если… – не закончила, поставила на пол бокал и положила голову на мои колени: смотрела внимательно и проникновенно.

– Не знаю, – сделал еще один глоток. – Посмотрим, – я и так ей слишком много сказал. Нажаловался.

– Помиритесь, – улыбнулась, а в глазах грусть. – Тим… – рука неожиданно очень медленно и томно поползла по моему колену вверх. – Ты знаешь, я не претендую… – шептала смущенно. – Утешить хочу тебя и себя… – пальцы добрались до паха, массировать и мять принялись. Искры возбуждения взбаламутили кровь. В последнее время берег Гельку, не трахал, как нравилось, опасался навредить ребенку. А вот вчера… Черт!

Я обхватил тонкое запястье. Алкогольная взвесь рассеялась. Я жене не изменял. Когда замуж за меня выходила, клялся в этом. Геля в ответ пообещала, что навсегда останусь для нее первым и единственным.

– Ты пьяна, Марьяна. Иди домой, – поднялся рывком и вызвал такси. – Мы просто забудем об этом, – подхватил ее под руки и повел к лифту. Женщины подшофе любили очаровываться печальным образом мрачных мужчин. Вот и Марьяну повело.

– Прости, – обняла и поцеловала в щеку. – Это все виски. Вы с Гелей обязательно помиритесь. Я бы этого очень хотела, – и снова поцеловала меня, только теперь в губы. Я тоже пьян и не успел среагировать. – Я позвоню. Пока… – села в такси.

Марьяна уехала, а я завалился спать. Буквально упал в сон, а утром встал до будильника. Умылся и, не тратя время на завтрак, поехал домой. Суббота. Ангелина моя, наверное, спит еще. Я давал ей два дня, но, думаю, полтора будет достаточно. Я соскучился и хочу услышать, как она меня любит.

Припарковался на улице, заезжать в гараж не стал. Себе объяснил, что не хотел будить жену. Вошел в дом и сразу поднялся наверх: спальня была пустой, только одеяло скомкано. Без меня моя девочка даже спит беспокойно.

Я вышел из комнаты и спустился вниз. Если Геля не спит, значит, может быть только в одном месте. В месте силы. Для ее творческой натуры это очень важно: возможность уединиться и отстраниться от всего.

Дверь в мастерскую была приоткрыта: погожее утро заливало нежным светом большую рабочую зону. Окна в пол открыты, впуская весеннюю прохладу вместе с запахами свежей травы и майских цветов. Ангелина стояла спиной, кутаясь в облаке темных волос. Длинноногая, стройная, тонкая. Жемчужный шелк сорочки плавно обтекал изящные изгибы. Со спины и не скажешь, что беременна, и живот уже заметен. У меня защемило в груди от жесткости к своей девочке, но я не мог иначе. Она максималистка, а в жизни все намного сложнее. Я уберегу ее от нее самой. Лучше отстрадать сейчас, чем мучиться всю жизнь.