Владины грустные мысли были прерваны скрипом двери. В комнату в очередной раз кто– то вошел. Это был он...Карим Диб, от которого зависела ее дальнейшая судьба, а может даже и жизнь… Вальяжно развалившиеся мужчины, даже те, кто выглядел намного его старше, резко поднялись на ноги. Карим всех поприветствовал, быстро проследовал к одному из кресел, снял с себя автомат, кабуру и резко обернулся в сторону девушки. Она мигом отвела свой взгляд, однако парень успел его поймать. Если бы она видела его глаза, прочитала бы в них лишь детскую усмешку, ничего, кроме усмешки…

Высокий, накачанный, он действительно превосходил по своим физическим данным всех остальных находящихся в комнате. В нем чувствовалась какая– то статность и брутальность, но в то же время притягательная простота и открытость, которая, наверное, и делала его таким популярным среди простого народа…Эдакий идеальный образ сирийского парня…. Влада никогда не дала бы ему всего 26 лет... Он держался самодовольно и уверенно. Его жесткие волосы цвета вороньего пера были аккуратно подстрижены и уложены. Такой же аккуратной была модная бородка. Лицо – на удивление светлое для сирийца. Нос несколько длинноват, но не портит его, напротив, придает еще больше достоинства. Но самой яркой чертой его лица были угольно черные миндалевидные глаза с хитроватым прищуром. Они сканировали тебя насквозь…

Итак, она у батареи. С завязанными руками, в жутко холодной, непротапливаемой комнате. Краем глаза чувствует, что его взгляд с полминуты был обращен на нее. После этого Карим так же невозмутимо подошел к столу с кипятильником, насыпал растворимого кофе и залил его кипятком, не обращая внимание на семенящего и пресмыкающегося перед ним мелкого парня в военной форме. С хлюпаньем отпил из чашки, повернулся в ее сторону и громко проговорил на литературном арабском языке.

– Нашей гостье холодно. 

Находящиеся в комнате, в том числе и сама Влада, с удивлением подняли на него глаза. Он же не сводил глаз с нее, медленно размешивая содержимое своей чашки. Еще несколько глотков. Поставил кофе на тот же стол– взял брошенную им на стул при входе куртку и, подойдя к ней, наклонился и накрыл плечи, на секунду задержав на них свои руки. Влада подняла глаза, наполненные молчаливой благодарностью на него и тихо произнесла в первый раз за этот день, – Шукран (араб.– спасибо).

Карим улыбнулся и с издевкой ответил, – Афван (араб– не за что), отчеканивая каждый звук, чем опять подчеркнул то, что девушка была иностранкой– между собой сирийцы так никогда не общаются.

– Валлах, хия бтахки аль– араби (араб.–  реально, она говорит на арабском),– бросил он с некоторой издевкой своим побратимам, которые, в свою очередь, так же улыбнулись. Этот факт их забавлял.

– Таали, изан (араб.– тогда пойдем),– обратился он к Владе, повелительно поманив рукой.– Хали бнахки швейят. Валид, саидха (араб.– сейчас немного поговорим. Валид, помоги ей).

К ней подорвался Валид. Она узнала его. Тот самый, кто объяснял, почему ее пришлось притащить вместе с машиной… Он был явно возраста Карима, только мельче и суетливее. Подошел, отвязал от батареи и поднял. Ноги еле слушались–  они так затекли, что просто не чувствовались. Карим заметил ее неуверенную походку и криво усмехнулся.

– Таали (араб.– давай пошли),– снова произнёс он, небрежно махнув рукой и показав, чтобы она шла за ним.

– Биддак мусаада (араб.– тебе нужна помощь?)?– повернулся к ней на ходу. Его забота была граничащей с издевательством, а может, и с флиртом. Тогда она не могла еще понять, что хуже в ее случае.