– У меня и для Алекса есть подарок, – произнес Фил, покрутив мою доску на месте.

– Тоже доска?

Я догадалась, хотя с виду она больше напоминала матрас для плавания.

– Да, но только для сап[1], – объясняет Фил, отодвигая «матрасик» в сторону. – Приедешь с сыном и забудешь о своей тоске.

Я обнимаю его крепко-крепко и в очередной раз задумываюсь над его заманчивым предложением. Очень хочется уехать куда-нибудь далеко-далеко, где не так как дома. Но не могу – образовалось очень много и много «но».

– Спасибо тебе, – говорю я, целуя его в щеку. – Приедем обязательно, но только зимой.

Там как раз будут большие каникулы, а на другом конце мира будет самое настоящее лето. Я разберусь с заводом, закончу переводы, закрою сессию и отпраздную новый год, а потом возьму Саньку и двину к нему.

– Ты и в прошлом году так говорила.

– По телефону, – ответила я, даже не подумав смутиться обнаружившейся лжи. – Ты обещал приехать ко мне, а я к тебе.

Кроме шуток. Мы заболели этой зимой, и он знал об этом.

– Ты злая девчонка! – воскликнул он, но ни разу не всерьез. – А сейчас, давай веди меня к гостям и накорми чем-нибудь!

Я так и сделала. Ухаживание за дорогим заморским гостем окончательно отвлекло меня от грустных мыслей. Танцы под приятную музыку, хорошая еда, песни под гитару и теплый вечер завладели мной, а потом приехал Илья.

– Ид?! Тут еще гости! Просят выйти! В дом не идут!

Я чуть хмурилась, когда шла к воротам. Догадывалась о том, кто может быть там, но все же сомневалась в этом. Илья, как выяснилось был очень гордым. Таким гордым, что даже странно, как он всё это время терпел меня с моим благосостоянием. А еще страшно. Я пришла к выводу, что такие люди пугают меня чертями, которых держат в омуте своей души.

– А ты что здесь делаешь, Скворцов? – спросила я, приблизившись к нему.

Вопреки тону вопроса, я все же обняла его. Настроение было хорошим. Точнее я старалась чтобы оно было таким, не позволяя плохим мыслям задерживаться в моей голове.

– А ты меня пригласила, – отвечает Илюха, потеревшись о мою щеку своей. – Забыла?

Он обнимал меня, как в последнюю нашу встречу – крепко и совсем не так как Фил. Мне даже показалось, что он прощается со мной.

– Очень рада видеть тебя, – произнесла я, прикоснувшись к его колючести в легком поцелуе. – Но спрашивала тебя о другом.

Я отклонилась, а потом и вовсе отступила.

– Я спрашиваю: что ты делаешь у ворот и почему не идешь, как все остальные на звуки моего праздника?

Если честно я боялась того, что он отдаст подарок и отправится восвояси. Оказалось, что я до невозможного, как сильно боюсь терять людей.

– Потому что хотел извиниться наедине.

Моя бровь немедленно взлетела вверх, требуя пояснений.

– Прости за то, что наговорил тебе тем вечером, – сказал Илья, потянувшись к моей руке. – Не стоило тебе знать о моих сомнениях.

– А может и стоило, – проговорила я, закусив губу. – Теперь я знаю, что ты не такой уж и идеальный.

Илья не просветлел после моих слов, наоборот сделался еще темнее. Но объяснять ничего не стал, а повел меня к своей оранжевой «шкодине».

– Тебе надо открыть ее, – подсказал Скворцов, когда я недоуменно посмотрела на него. – Подарок внутри.

– Там ведь не деньги? – пошутила я, приблизившись к нагретому корпусу автомобиля.

– Открытка! – отозвался Илья не без досады. – Издеваешься надо мной, Карамзина?

– Тебе нельзя было целовать меня тогда – откликнулась я, вздохнув на его последнее восклицание, – это испортило твое чувство юмора.

Скворцов ничего не ответил мне, просто смотрел, как я вожусь с ручкой, а потом «ахаю» от начавших вылетать из салона шариков белого цвета. Я не пыталась поймать их, только продолжала вытаскивать и выпускать, мечтая как можно быстрее добраться до самого главного подарка. Отчего-то наполнение разозлило меня и заставило избавляться от него с удвоенной силой.