– Вы уверены?

– Уверен, сэр. Они там разговорились за чашкой кофе, и я подумал – может, услышу что интересное. Ни на шаг не отходил, пока они спать не отправились. Тогда я сделал обход дома. Проверил, все ли заперто…

– Да-да, это уже не так существенно. А скажите, мистер Пенрок, где в этом доме установлены телефоны?

– Один в холле, это главный. И два дополнительных – один в библиотеке, один в комнате прислуги.

– Тот у меня все время на глазах был, сэр, – вставил констебль.

– Мистер Пенрок, а где вы и ваши гости находились от одиннадцати часов до четверти двенадцатого сегодня вечером… то есть уже вчера? – поправился Коки, доставая из кармана часы.

– Мы все были в гостиной, – с явным облегчением ответил Пенрок.

– Все?!

– Да, именно так. Вот они четверо играли в карты, леди Харт писала письма, а я стоял рядом с ними и разговаривал. Это было в самом начале двенадцатого.

Коки носком ботинка включил электрокамин.

– Гм. Вы точно уверены насчет времени?

Пенрок задумался, и тут в разговор вступил Генри:

– Ну как же, вы разве не помните? Вы сказали, что уже одиннадцать и вы пойдете спать. Я еще посмотрел на часы, было одна-две минуты двенадцатого.

– А часы идут точно?

– Да, они из этих, электрических.

– Гм, – повторил Коки.

Вид у него был не слишком радостный.

– И вы, мистер Пенрок, действительно легли спать?

– Да. Мы еще минуты две-три поговорили…

– Уточните, пожалуйста, что значит «две-три» минуты? Две? Или три? А может, четыре или пять?

– Может, и две, а может, и пять. Честно, не могу точнее вспомнить. После того как посмотрел на часы, я несколько минут стоял и разговаривал, а затем пожелал всем спокойной ночи и ушел к себе.

– Что было потом? – спросил Кокрилл, обращаясь к остальным.

Леди Харт пересела с кровати в кресло.

– Я сидела за бюро и писала письма. Примерно в половине двенадцатого или чуть позже – и пожалуйста, не начинайте снова цепляться, я понятия не имею, сколько точно было времени, – я закончила письмо, попросила Генри и Джеймса передать его в холл, где складывают всю почту, и подсела к детям, посмотреть на игру. Знаете баккара, инспектор? В эту игру можно играть хоть два-три дня… Или четыре, или пять. Генри выигрывал, потом снова начал проигрывать, и я им сказала, что конца этому не будет, лучше бросить и спать идти. Прошлая ночь была такая ужасная, надо хоть сегодня выспаться и постараться забыть о плохом. Жизнь ведь не стоит на месте, даже когда случаются загадочные убийства. Все идет своим чередом – надо есть, и спать, и делать повседневные дела, больше-то ничего не остается. Только в голове все время помнишь, и это очень тяжело. Я думаю, потому они и сели играть.

– Бабушка, тебе бы в газете отвечать на душещипательные письма читателей, – нежно улыбнулась Фрэн.

– А который час? – вдруг спросил Генри.

– Уже больше полуночи, – ответил Кокрилл. – Я приехал, как только смог, но до Торрингтона пятнадцать миль, а из-за затемнения на наших сельских дорогах черт ногу сломит. Да тут еще и снег. Во всяком случае, мы успели. – Он улыбнулся Фрэн. – Ни о чем не беспокойтесь, дорогая, теперь вы в безопасности.

Инспектор снова вытащил жестянку с табаком.

– Что касается этого телефонного звонка – тут настоящая загадка. – Он внезапно обернулся к Пенроку: – Скажите-ка что-нибудь женским голосом. Скажите: «Я звоню из Пиджинсфорд-хауса»!

Пенрок открыл рот и снова закрыл, с довольно глупым видом.

– Господи боже, инспектор! Я не могу.

Он попробовал еще раз и снова не сумел издать ни звука.

– Не получается! – засмеялся Пенрок.

– Давайте-давайте! – сердито буркнул Коки, закуривая новую сигарету от предыдущей. – Мы здесь убийство расследуем. Не время стесняться! Постарайтесь что-нибудь произнести, более или менее женским голосом.