Наконец, взял, что требовалось, быстро прошел через кассу, из сдачи забрал только бумажные деньги и монетки пятирублевые – рублевых две штучки оставил. Загрузил покупки в фирменный пакет и направился к выходу.

Ненадолго задержался у киоска с газетами – выбрал пару кроссвордных изданий. И – на улицу.

Постоял немного на ступеньках, подышал полной грудью. Собрался в обратный путь.

– Илья Олегович?

Он повернул голову направо. Женщина. Немолодая, в мешковатой куртке и просторных брюках. Лицо как будто знакомое. И голос…

– Илюша…

– Господи, – вырвалось у него. – Господи, Аня…

Он ощутил слабость в ногах. Действительно, Аня. Лицо расплылось немного, но ведь узнал, узнал… Да и она его…

– Ты как здесь? – спросил он чужим голосом. Прокашлялся и повторил. – Какими судьбами?

Аня подошла вплотную.

– Правда – это ты… А у меня в вашем районе подруга. Приболела она, вот я и приехала. Ну, и в супермаркет – купить ей того-сего.

– Аня, – пробормотал Илья Олегович, собрался было коснуться ее руки, но не решился.

– Слушай, – быстро заговорила женщина, – ты, наверное, торопишься? Нет? А у меня тоже полчаса найдется, у Галки там ничего смертельного, а тут у вас вот с той стороны кофейня, приличная вроде бы, давай кофейку попьем, а?

Илья Олегович замялся.

– Я приглашаю, – засмеялась она, и побежали лучики от глаз, как встарь, даже среди морщин.

Проницательна, тоже – как встарь, подумал Илья Олегович.

– Ну, пойдем, а? – на лицо Ани набежала тень.

– Пойдем, – глухо ответил он.

В кофейне они оказались одни.

– Ты что будешь? – спросила Аня. – Я – вот, наверное, штрудель. И, конечно, кофе. По-восточному. – Она засмеялась. – А ты, кроме, естественно, кофе, что будешь?

– Да я кофе не пью, – пробормотал он.

– Ты?! Ты – кофе не пьешь?! Ты же всегда кофеманом был!

– Так это когда… Годы, знаешь ли… Я и курить бросил… А, ладно, давай тоже по-восточному. По-турецки, если уж правильно.

– Да, годы… – Аня пристально посмотрела на него. А глаза-то молодые, отметил Илья Олегович, невыцветшие. Ну, она и помоложе него будет, семь лет разницы. Стало быть, шестьдесят девять ей… А не виделись – сколько? Он быстро прикинул – двадцать шесть лет.

– Двадцать шесть лет не виделись, – сказал он зачем-то.

– Двенадцать, – мгновенно поправила она. – На похоронах Сережи Малышева мы оба были. На отпевании, вернее.

– Да? – удивился Илья Олегович. – А я тебя не заметил там.

– Я-то тебя заметила, – усмехнулась Аня.

Помолчали.

– Хороший кофе, – сказала она.

– Да, – согласился он.

– Илюша… Как ты живешь?

– Вдовею, – коротко ответил Илья Олегович.

– Вот как… А я все как прежде… Хотя нет, вру: бабушка давно. Внучат двое, девочка и мальчик, школу уже скоро заканчивать будут.

– У меня тоже – внук. Студент.

Снова помолчали.

– Что-то не так, Илюша?

– Да нет, – отозвался он. – Нормально.

Как-то не о чем стало говорить, и чувствовал себя Илья Олегович не в своей тарелке. То есть о чем поговорить, конечно же, было, но – мешало что-то.

Заговорила об этом Аня.

– А помнишь, Илюша, как мы расстались?

Он судорожно кивнул.

– Ты просто исчез. Я тебя любила, знаешь?

– Никогда не был уверен, – выдавил он.

– Я дура… Надо было прямо сказать… Ты-то не скрывал… Но и ты, извини меня, дурак дураком оказался… Всё же видно было, все всё видели. Кроме тебя…

– Не был уверен… – тупо повторил он.

– Ну да… Вечное твое – недостоин… А когда я уже совсем решилась – ты взял и исчез.

А я, вспомнил Илья Олегович, к тому времени как раз во всем уверился. И понял, что ты решилась. И – отступил.

Вслух он этого, разумеется, не произнес.

– Тебе оставалось только руку протянуть, – сказала Аня. – Ты же меня любил? Ну, напомни – любил?