Лулу пересекла комнату и склонилась, чтобы обнять отца. Он с чувством ответил на ее порыв. Поворачиваясь к матери, Лулу стерла улыбку с лица. Если в мире и было то, что Эйми ненавидела всей душой, так это преобладание власти одного родителя над другим перед своим ребенком.

И Лулу, конечно же, знала об этом.

Сглотнув, она убрала ладонь с телефона и поднесла его к уху.

– Лиза? Я выполню задание.

Ахмед продолжал улыбаться, прикрываясь газетой, словно он сделал какое-то доброе дело. Эйми сурово смотрела на Лулу, выравнивая стопку бумаг на кофейном столике. Ее движения были подчеркнуто аккуратными. Она этого не забудет. Испытывать терпение матери не стоило.

Но сегодня четверг, и Лулу наконец освободилась от своего домашнего ареста. Она не позволит Эйми испортить ей настроение. Лулу обсудила с Лизой все детали, затем направилась к маминому столу и забрала свой мобильный. Выйдя из комнаты, девушка отправила Одри сообщение с одним-единственным словом: «Побег».

Бросив туфли на пассажирское сиденье, Лулу поставила босые ступни на педали газа и тормоза. Теплый, сладкий, влажный воздух ворвался в салон сквозь открытое окно, и она вдохнула его полной грудью. Ноги вверху вспотели и скользили по виниловому покрытию кресла, но ее это не волновало. Лулу нравилось вести машину, и она любила сосредоточиться и двигаться к цели, сидя за рулем. То, что вождение босиком запрещалось в штате Техас, только обостряло ощущения.

Сам по себе Хьюстон не был красивым городом, но этот недостаток он восполнял своей энергией и продуктивностью. В Хьюстоне была развита нефтяная промышленность, и людям здесь приходилось много трудиться. Если Остин являлся жемчужиной штата Техас, Сан-Антонио – его туристическим центром, Даллас – кормушкой банкиров и предпринимателей, то Хьюстон считался захолустьем восточного Техаса, которому никто не хотел придавать значения. А зря. Этот город на болотах противостоял полчищу комаров, потопам и ураганам, словно какой-нибудь Новый Орлеан или Версаль. Правда, не такой изящный с точки зрения архитектуры.

Припарковавшись около подъездной дорожки дома Одри, Лулу дважды посигналила. Если ее показушная свобода и подействовала на нервы миссис Бахманн, то лишь потому, что Лулу сделала это наполовину специально.

– Как дела, искательница приключений? – Одри залезла в машину, одним плавным движением сбрасывая туфли на пол и выкручивая ручку громкости радио на полную.

Лулу скривилась, но промолчала. Поток слов из уст Одри остановить не представлялось возможным. Лулу едва слышала, что говорит ее подруга, из-за оглушительного грохота музыки.

– Я думала, твой домашний арест продлится до Хэллоуина, – закончила Одри свою мысль.

– Ну уж точно не благодаря тебе. – Лулу выдержала паузу, затем уменьшила громкость радио.

– Если в следующий раз купаться пьяной в бассейне буду я, пожалуйста, можешь меня критиковать, – парировала Одри.

– Я не купалась!

– Конечно, нет. – Одри снова увеличила громкость.

Учитывая обстоятельства, она принимала обвинения в свой адрес на удивление легко. Лулу сделала музыку потише.

– Ты сегодня в хорошем настроении.

– Стащила удостоверение сестры. Так ей и надо! – Одри беспечно и удовлетворенно улыбнулась.

– Но кто поверит, что нам по двадцать два года, или что ты – это твоя сестра? Вас и за сестер-то не принимают, – затянула Лулу. – Никто не поверит. И, кажется, они без проблем пускают шестнадцатилетних.

– Это дело принципа. – Одри скрестила руки на груди.

Между Одри и ее сестрой все всегда было делом принципа. Лулу пожала плечами. Все, что она знала о сестрах, она почерпнула от Одри и из книг. Девушка подозревала, что Одри считает свою сестру высокомерной и педантичной, как Мэри Беннетт, а та, в свою очередь, сравнивает Одри с безрассудной и эгоистичной Лидией Беннетт