Лана ничего не ответила. Пока они шли в сторону кабинета Ирины Петровны, она несколько раз обернулась в сторону двери, не идет ли мама. Люди на портретах словно провожали ее взглядами. Где-то глубоко внутри ее точило беспокойство, ощущение чего-то плохого, непоправимого… Лана вдруг прижалась к Ирине Петровне и заплакала. Детские души настолько чистые, что могут предчувствовать события, когда разум еще о них не знает.

– Лана, что с тобой? Не плачь, твоя мама сейчас придет, – Ирина Петровна погладила ее по голове, сама с трудом сдерживая слезы.

Кабинет был небольшой, увешанный настенным полками, на которых стояли книги и разноцветные папки. Между полками висели фотографии в рамках – классы разных лет выпуска. Стол Ирины Петровны был завален тетрадями и кипами бумаг.

Они долго сидели в кабинете, почти до шести вечера. Съедены были все пирожки, и чай больше не шел в горло.

– Ирина Петровна, отвезите меня домой. Хочу к маме…

По щекам Светланы катились слезы. Она еще не понимала тогда, что с того дня слезы будут ее единственным облегчением в жизни. Они не оставят ее одну, всегда придут на помощь, когда нужно. Еще не понимала, что сказка жизни для нее закончилась и началась суровая реальность, в которой она будет жить с постоянной болью в груди. Боль никогда не оставит её, и со временем Лана привыкнет к ней, так бывает очень часто. Ребенок теряет всех родных людей. Еще утром были папа и мама, можно было забраться к папе на руки, обнять маму, попросить, чтобы она почитала книгу перед сном… Это было счастье. А теперь их нет.

Ирина Петровна подняла трубку телефона, сделала вид, что набирает номер.

– Сейчас я узнаю, в чем дело. Да, это Ирина Петровна. Что нам делать? Если они опаздывают, может, я её заберу к себе домой?

Она сделала паузу, якобы слушая ответ на другом конце провода. Потом сказала

«Хорошо» и повесила трубку.

– Лана, мы идем ко мне домой. Твои родители попали в аварию.

Больше она не могла ничего сказать. Ирина Петровна уже знала, что ни папы, ни мамы нет в живых. Но как объяснить это ребенку?!

– А мы не можем к ним поехать? Ирина Петровна, отвезите меня к ним, пожалуйста!

– Не могу, меня дома сын ждет, да и тебя в больницу не пустят. Уже поздно, и завтра выходной, мы с тобой погуляем – я, ты и Тимофей.

Тимофеем звали ее сына.

Лана ничего не ответила, она поняла, что ей придется послушаться Ирину Петровну.

На выходе с ними попрощался охранник.

– Будьте осторожны, Ирина Петровна, дождь не прекращается со вчерашнего дня. Мои сегодня даже не выходили никуда.

– До свидания, – ответила Ирина Петровна. – Пошли, Лана. Нет, постой!

Она достала из сумки зонт, раскрыла его.

– Теперь пойдем, – она улыбнулась легкой, едва заметной улыбкой.

Они вышли на улицу. Лана все еще искала глазами маму, хоть ей и сказали, что родители в больнице. Она все еще надеялась на чудо.

Они с Ириной Петровной сели в такси.

– Ну и дождь! – сказал водитель.

– Да, – согласилась Ирина Петровна.

Больше за всю дорогу никто не произнес ни слова. Был слышен только стук дождя по крыше машины. Лана сидела на заднем сиденье, двумя руками прижимая к себе портфель.

По залитым дождем улицам бежали промокшие люди, кто-то – с зонтом, кто-то – прикрываясь тем, что было под рукой: газетой, пакетом или поднятым капюшоном.

Квартира Ирины Петровны была на шестом этаже.

– Тимофей, у Светланы сегодня нет настроения, – с порога предупредила Ирина Петровна.

Она зашла к себе в комнату, села на кровать и заплакала навзрыд. Пока рядом была Лана, она еще сдерживалась, но сейчас сил уже не осталось. Чтобы Лана не услышала ее рыданий, она зажала платок зубами. Ирина Петровна не знала, как сказать Лане, что теперь у нее на свете нет никого. Когда-то ей уже пришлось объяснять своему сыну, что у него больше нет отца. Это было невыносимо больно. А сейчас надо объяснить это Светлане. Она вспоминала, как Тимофей тяжело переживал и до сих пор переживает по поводу кончины отца. А тут судьба забрала у маленькой девочки обоих самых родных людей.